– Да вот, пришла сказать, что таких эгоистов, как ты, я в своей жизни ещё не встречала!

Снова кусаться начинает. Интересно, я должен или нет показать ей, как бывает опасно показывать зубки рядом со мной?

– Так я у тебя первый? – Решаю, что всё-таки сделаю это позже, и вместо просвещения перехожу к провокационным вопросам.

Это моя стихия.

– Хватит всё опошлять! – хмурится, но даже в свете садовых фонарей я вижу, как покраснели её щёки – и вряд ли от злости. – С кем-то такое может и прокатывает, но не со мной.

– И что же я, по-твоему, пытаюсь с тобой провернуть? – вопросительно-насмешливо разглядываю непокорную.

Амазонка – вот какое прозвище ей подходит – такая же воинственная.

– Не знаю. Да и мне наплевать. Я всего лишь хотела сказать, что Алиса отказывается спать без тебя. Вместо того чтобы страдать тут хренью, лучше бы время со своей семьёй проводил. Знаешь, днём мне показалось, что в твоей жизни есть хоть один небезразличный тебе человек, но сейчас я вижу, что, кроме самого себя, тебя никто не интересует.

Стискиваю зубы от злости, потому что, кажется, преподать ей маленький урок всё же придётся.

– Не смей учить меня, где быть и что делать, – рычу практически в её губы, крепко прихватив за локти и притянув к себе; девушка морщится, но мне наплевать. – И не делай вид, будто знаешь меня – ты кроме своей башни из слоновой кости ни черта в этой жизни не видела.

Отталкиваю её от себя и вижу в её глазах что-то очень похожее на слёзы; пытаюсь запомнить свои ощущения рядом с ней в эту минуту, чтобы потом, когда снова вздумаю представлять её хрупкое тело под собой, эти воспоминания достаточно отрезвляли. Практически дохожу до входной двери, когда за спиной раздаётся стальной голос.

– Я бы тебя послала, Климов, но вижу, ты только оттуда вернулся.

На губы снова против воли наползает усмешка: блин, а она умеет держать удар. Поднимаюсь в свою комнату и застаю на своей кровати Пуговку, которая усиленно растирает глаза; чувствую себя конченным уродом и нехотя признаю, что отчасти девчонка права – я не должен забывать о сестре. Наскоро принимаю душ и падаю на кровать, сгребая обиженно сопящую мелкую в охапку. Несколько минут мурлычу ей абстрактную колыбельную, пока она окончательно не расслабляется и не засыпает, сменив гнев на милость и доверчиво обняв за шею рукой. Только сейчас до меня доходит, почему они с Кариной спелись – у них обеих есть стальная выдержка и железное упрямство.

Родственные души, мать их.

Бережно прижимаю к себе Пуговку, обещая самому себе исправить всё завтра, и наконец-то проваливаюсь в сон.

28 августа 2019 года, среда

Кажется, у меня начинает ехать крыша, потому что, мало того, что я проснулся в половину восьмого утра, так ещё мерещились голоса. Пытаюсь заткнуть уши подушкой и проспать ещё как минимум до десяти, но не сон словно ветром сдуло. Резко сажусь на кровати, отчего в ушах начинает звенеть, и понимаю, что голос раздаётся не в моей голове, а идёт из ванной.

Судя по всему, мой аккомодант наводила там марафет.

Откидываю одеяло и поднимаюсь, заглядывая в приоткрытую дверь; Карина завязывала хвост, пританцовывая в ритм песни, которая, по всей видимости, играла у неё в наушниках, но меня зацепило не это. На ней была пижама, состоящая из футболки и шорт, которые и шортами назвать язык не поворачивался. Вот она вооружается зубной щёткой и наклоняется над раковиной, и я не могу оторвать глаз от той картины, что разворачивалась сейчас передо мной. В груди моментально полыхнуло огнём, и жар прокатился раскалённым шаром вдоль позвоночника.