Хмурясь, император перебирает пожелтевшие страницы, содержащие сотни подобных описаний. Через руки отца прошло бессчётное количество допрашиваемых. Лариэль читал исследования о том, что во время гонений на заклинателей Хаоса пострадало множество безвинных, но, если их действительно судили так нелепо?

«Допрашиваемый №783 Икар из дома Водяной Лилии, 153 года.

При задержании допрашиваемый №783 проявил агрессию и умело противостоял пяти воинам, нанёс каждому серьёзные повреждения. Рекомендуется признать опасным для общества и заключить в изоляцию до церемонии открытой казни».

Бессчётное число непронумерованных страниц пропитано оборванными судьбами, император спешно перечитывает имена стараясь найти хоть одно знакомое. Легенды о заклинателях Хаоса донесли лишь скудные обрывки информации о родоначальниках клана. Ни одна причастная к основателям клана фамилия, не упоминается в дневнике отца. «Хаос мог разрастись. Культ обрёл большое количество последователей». Все оправдания рушатся о слова Альбрехта: «Хаос струится в каждом». Растирая разболевшиеся виски, император садится в голубое кресло, всё ещё хранящее запах отца.

Все деяния отца запечатлены на пожелтевших страницах, Лариэль перечитывал многие дневники, но никогда не касался записей о гонениях. Перебарывая подступающую боль, император закрывает глаза и привычным жестом тянется к внутреннему карману, скрывающему несколько хрустальных флаконов с золотистой жидкостью. В последнее время мигрени стали подступать всё чаще и только зелья Танатоса позволяли избавиться от давящей боли на долгий срок. Машинально опустошая флакон, император продолжает думать о жизни отца.

Возглавляя династию Рубинового Полумесяца, Аларель стремился укрепить её мощь. Именно при его правлении в состав империи вошли южные земли и побережье Тёплого моря. На службе отца состоял десяток заклинателей Хаоса, возглавляемых Гримором Златоустом, активно участвовавших в военных походах. Но после завоевания земель была начата компания против заклинателей Хаоса. К сожалению, в том возрасте Лариэля больше интересовали походы против заклинателей, нежели их предпосылки.

Император вновь листает хрупкие страницы, но на этот раз другого дневника. Отец не ставил даты и записывал все мысли, кажущиеся ему важными, что осложняет и без того разрозненные записи, но спустя четверть часа Лариэлю кажется, что он нашёл нечто важное: «Теперь я не могу верить даже Златоусту. Он лишь твердит, что все вокруг лгут, но не приносит никакой пользы. Возможно, казнь Мартина и Элизы была напрасной. Хаос Златоуста иссяк, он больше не может искать заклинателей. Непонятно, как давно он это скрывал. Скорее всего, вызов одного из Детей Хаоса слишком потрепал его. С тех пор мы казнили более трёхсот…».

Нынешний император плохо помнит Гриомра Златоуста. Невысокий, с большим горбом на спине, он вечно прятал своё исхудавшее лицо за отросшими прядями каштановых волос и капюшоном холщового плаща. Непонятно, почему отец вообще доверял этому человеку. Златоуст был из обнищавшего аристократического дома, кажется, раньше его предки разводили лошадей, но как они потеряли своё состояние и как Гримору удалось закрепиться при дворе, Лариэль не помнит, или же и вовсе никогда не знал.

Ещё одна запись привлекает внимание: «Допрашиваемая №847 не выходит из моей головы. Она снится четвёртую ночь к ряду. Шептуны Златоуста обвинили её в применении Хаоса, и девчонка созналась так просто. Она требовала разговора со мной. Многие допрашиваемые молили о личной аудиенции, но эта требовала. Зря я ей не отказал. Девчонка также хороша собой, сколь запятнана этой пакостью. Жаль, что её придётся казнить».