Сам Геродот, оставивший нам наиболее полное описание Саламинского сражения, признает, что «сказать точно, как дрался тот или иной воин, нельзя».
Персидские корабли, находившиеся в первой линии и принявшие на себя первый и самый мощный таранный удар греков, теряя весла и черпая пробитыми бортами воду, подались вспять. Находившиеся же за ними, наоборот, всеми силами стремились протиснуться вперед, чтобы, совершив подвиг, быть замеченными царем и получить вожделенный царский подарок. Теснота и сутолока быстро привела к тому, что напирающие столкнулись с отходящими. Все кричали, ругались и угрожали друг другу, однако никто ровным счетом не мог ничего сделать для исправления положения. Огромное и несуразное скопище беспомощных кораблей увеличивалось с каждой минутой, и грекам теперь оставалось только избивать их со всех сторон, что они успешно и делали. Это было уже, по существу, началом конца. Ближе к вечеру среди персов начала нарастать паника, и корабли их кинулись на всех веслах из пролива, тараня и топя в полнейшей неразберихе друг друга.
И снова обратимся к поэзии Эсхила. Вот его описание Саламинского боя:
К удивлению и неожиданности для многих, наиболее эффективно отбивался от греков отряд царицы Артемисии. И снова предоставим слово Геродоту: «С Артемисией же приключилось вот какое событие. Когда царский флот уже пришел в великое расстройство, аттический корабль пустился в погоню за кораблем Артемисии. Корабли союзников шли впереди ее корабля и невольно мешали его отступлению. Тогда Артемисия стремительно бросилась на союзнический корабль калиндян, на котором плыл сам царь калиндян Дамасифим. Неизвестно, затаила ли Артемисия злобу против него еще на Геллеспонте, или это произошло случайно, но она потопила его корабль. Увидев это, командир аттического корабля принял ее корабль за эллинский, а может быть решил, что он перешел на сторону эллинов, поэтому прекратил преследование и направился к другим кораблям.
Так Артемисии удалось спастись и снискать еще большее расположение Ксеркса, который, наблюдая за ходом битвы, заметил ее нападающий корабль. Кто-то из его свиты отметил: «Артемисия потопила вражеский корабль».
Царь спросил, действительно ли это сделано Артемисией, приближенные подтвердили, потому что прекрасно знали отличительный знак ее корабля. Погибший корабль сочли вражеским. Артемисии сопутствовала удача во всем: с калиндийского корабля никто не спасся – обвинять ее было некому. Ксеркс, пораженный мужеством этой женщины, сказал: «Мужчины у меня превратились в женщин, а женщины стали мужчинами!»
Когда персидский флот повернул вспять и попытался вырваться из пролива, ему устроили засаду. Персы попали в два огня. Сзади их гнали и топили афиняне, впереди поджидали эгинцы. В одном из боев при прорыве через ряды эгинских кораблей погиб и младший брат Ксеркса Ариабигн. Смерть командующего флотом еще больше способствовала возникновению паники. Сколько-нибудь организованное отступление в какие-то минуты превратилось в повальное и всеобщее бегство, когда каждый думал уже только о себе.
В это время, пользуясь всеобщей неразберихой, большой отряд гоплитов во главе с Аристидом успешно переправился под самым носом у деморализованного неприятеля с Саламина на островок Пситаллию, где и перебил всех находящихся там персов. Затем гоплиты занялись пленением приплывавших туда персов с потопленных кораблей, которых как скот копьями сгоняли в большие кучи.