- Глупенькая девочка, - улыбается по-матерински, - а кто ж ещё побеспокоится, кто подскажет? Я, да Никитична! Мы тут тебе и коллектив, и семья одновременно. Если обретёшь семью с Костей и будешь счастлива, мы знаешь, как рады будем?

- Как? – туплю, но это от избытка чувств, от комка в горле, больше ничего не могу высказать.

- Как за дочь родную, вот как! – вижу, что и у начальницы моей глаза подозрительно блестят. Чтобы не длить неловкий момент, сбегаю,

- Ну, так я в кадры!..

***

К вечеру меня рубит прямо на ходу. Я же не спавши вторые сутки! Эмоции держали на плаву, сколько можно, но организм сказал,

- Баста! И кофе свой термоядерный больше в меня можешь не лить! Не поможет!

- Иди вон в мою кандейку, прикорни на кушетке, покараулю, - спасает санитарка, - если что, позову.

- Спасибо Вам, Анна Никитична, - целую мягкую щёку и ползу в её хоромы.

Последняя моя смена в приёмнике, да и вообще в больнице. Мы со старшей накроили и насчитали мне гулять почти три месяца, это вместе с административным. Так и условились, если двух законных не хватит, то она легализует и подпишет заявление на месяц за свой счёт, и появляться для этого не обязательно. Но всё же, просила, хоть иногда давать о себе знать. Интересно, как это у меня выйдет? По сотовому не позвонишь…

Господь сжалился и подарил целых два часа покоя. Я словно провалилась в глухой колодец, ничего не слышала и не видела снов. Но потом пришлось заступить на пост.

Мелькают лица, жалобы, травмы, драмы, боль… всё, как обычно, и опять,

- Бомж! Ну почему мне так не везёт?! – Никитична, воздевает руки к небу, а потом натягивает свои толстенные санитарские перчатки, которые именует не иначе как крагами, - пойду мыть!

Не понимаю зачем, но направляюсь следом за санитаркой. Опять тот же путь, та же дверь у входа, разве что без льда и инея, на дворе уже весна намечается. Что я там рассчитываю увидеть? Ещё одну царственную особу в обрывках одежды или уже без оных? С колтунами в волосах и в разводах грязи на теле? А, что если правда, ещё какого-нибудь бедолагу занесло иномирными ветрами в нашу обитель? И если не я то, кто же? Кто спасет?

Уф, обыкновенный бродяга-бомж на моё счастье, сыплет на Никитичну на чистом русском отборным матом, упирается, пьян и обгажен до такой степени, что хоть святых выноси. Санитарка в словесной перепалке не уступает и, взяв мочальную швабру, загоняет засранца в ту самую душевую, с которой у нас всё и закрутилось.

В свою последнюю смену начинаю вспоминать и подмечать всё, что раньше не виделось и не замечалось. Тот же приёмник, та же суровая санитарка, та же душевая, те же процедуры, да только всё не то! Мой Берти не тот! Он единственный и неповторимый, не случайный и не бомж вовсе! Никак не смогла бы пройти мимо него. Никак! Вот и не прошла. Это всё не случайность, это судьба!..

11. Глава 11.

С особым тщанием работаю последние часы, уже и рутинные дела в удовольствие. Мне их будет не хватать. Теперь понимаю, насколько приросла, как выражается Костик, к этому скорбному месту. Никакое оно не скорбное, оно родное, светлое, а для многих спасительное! Впрочем, как и для него самого. Последний остров надежды в мутном суровом океане боли и несчастий, с людьми, которые подают руку помощи, заботятся, спасают! Даже если эта рука спрятана в толстой хозяйственной перчатке, а её хозяйка смотрит исподлобья суровым взглядом. Как же мне будет не хватать тебя, Никитична!

Даже если лохматый ворчливый дежурный врач недоволен, что потревожили сон, если лифтёр слегка подшофе перепутал кнопку и увёз вместо пятого этажа в подвал, исправился ведь, в морге не оставил?