- Вот, любимая, - подаёт со стула стопкой бельё, джинсы, футболку, - прости, так надо. Не откуп это, страховка, - объясняет, ловит мои руки, я отдираю, злюсь, не попадаю в штанину, он выдёргивает джинсы из рук, - стой! – приказывает, - стой и слушай!

Он зол? Нет, скорее настойчив и собран, я ещё не слышала, не испытывала его железного давления на себе, волевого приказа, которого не ослушаться. Стою перед ним, как школьница, он сидит, зажал меня между колен и держит, обхватывает ладонями лицо, не давая отвернуться, чтобы глаза в глаза,

- Я люблю тебя, моя богиня, кем бы ты ни была! – его лазурный взгляд по-особому проникновенен сейчас, глядит прямо в душу, - единственная моя женщина на все времена! И потому не будешь ни в чём нуждаться, никогда! Не будешь по ночам работать в своей больнице, не будешь таскать воду с колонки, не будешь замерзать зимой в своей хибаре! – он говорит быстро, убедительно, чётко, а я чувствую себя капризной куклой, на которую свалилось незаработанное счастье, но Костя считает по-другому, - ты, Таня, самое лучшее, что со мной только могло случится в жизни! Когда я влезу в разборку, а она здесь обязательно назреет, мне важно знать, что с тобой всё в порядке, ты в безопасности! Мне надо победить! Я стану королём, хотя бы для того, чтобы сделать тебя королевой! – потом, тяжело сглотнув, припечатывает, - но пока не победил, твоё место в безопасном тылу, и спорить со мной не смей! – и я не смею, просто молча утыкаюсь лбом в его плечо, он гладит мою спину большой тёплой ладонью и тихо шепчет, - прости, любимая, прости… - ревётся само, тоскливо, жалобно, не по-богиньски…

Обильный стол к завтраку уже накрыт, Микеле и Амадеус сытые и довольные ковыряются в песочнице перед домом, Тео что-то мастерит под навесом, присматривая за мальчишками, хлопотунья Мири поджидает нас. Мы идём по узкой дорожке от флигеля рука об руку, ничего личного у богини с герцогом, просто дорожка не оставляет выбора. Как хорошо, что такая узкая.

Я мысленно обещаю не портить унынием сегодняшний день ни себе, ни Косте, ведь он не последний, мы ещё не прощаемся. Надо отвлечься,

- Берти, как Мирея справляется в одиночку с мальчиками, стариком и хозяйством, когда Тео на службе?

- У них есть несколько слуг, просто всех отпустили, пока Тео дома, а няньку и повариху вчера, чтобы никто не видел гостей.

- Нас?

- Да… Матео далеко не такой остолоп, как ты думаешь, у него большой опыт. И хоть все его работники проверены, лишнего риска не допустит…

***

После завтрака, Костя приглашает на прогулку. Мирея, покопавшись в закромах, находит лёгкие башмачки на мою ногу, ну, почти на мою. Говорит, это её, остались с детства. Такие хорошенькие, думала дочке сохранить, но вот богиня не соизволит ли примерить?

Ох, как кстати! Тонкой кожи, без подкладки, сначала показались чуть великоваты, но на жаре стали в самый раз, да и то, чтобы не натереть мозоли на божественных ступнях, Мири снабдила меня тонкими мягкими носочками! Я умру от умиления! От этой искренней заботы! Мне стыдно за своё враньё!..

- Не волнуйся, любимая, - успокаивает Костик, увлекая меня вниз с холма, - будущей королеве Абекура тоже положены блага и внимание. А Мирее хватит денег на новые.

- Кстати, Берти, где вы раздобыли мешок с деньгами? Украли?

- Украли! – он хохочет от души, не знаю, чем насмешила, но так заразительно, что и я невольно улыбаюсь. Выгляжу, наверное, очень глупо, - разве, что я сам у себя украл!

- Ну, извини! Откуда мне знать, где в Обероне герцоги хранят своё добро? Я думала во дворце казна!