– Но мы не воинственные северяне, и всегда жили в мире с другими королевствами.

Другая на ее месте, сломленная и обессиленная, рыдала бы в три ручья, не задаваясь подобными вопросами. Любая, но не мисс Алайя. Пусть не родная, но достойная дочь своего отца и великого правителя. Еще тогда, на балу, она показала свой характер и несгибаемый внутренний стержень. Может, это меня в ней и зацепило?

– Знаю, но ходят слухи, что Южный король обладал Жемчужиной. Скорее всего, за ней и пришли селькиды.

– Так вот в чем дело… – закрыв лицо руками, она разрыдалась пуще прежнего. – Мой отец погиб и все, кого я любила, а все из-за какой-то проклятой Жемчужины!

– Скорее волшебной… Вам что-то известно об этом? – пусть это было нетактично с моей стороны, но я должен был спросить. После определенных событий поиски Королевской жемчужины стали смыслом моей жизни, и дело было не только в приказе Северной королевы. На кону стояла жизнь близкого мне человека.

– Сами подумайте, если бы она была у отца, разве бы тогда Азибад пал?

– Вы правы, Алайя. Примите мои соболезнования.

Я снова согревал ее в своих объятьях, отчаявшуюся и безутешную. А сам невольно вспомнил слова одного мудреца о том, что крепче любых уз и канатов людей связывает взаимная уязвимость. Как же этот седой старик оказался прав, пусть даже тогда я еще не осознавал этого в полной мере.

АЛАЙЯ

Так вот из-за чего отец отправил меня из Азибада? Вот что увидел тем утром – падение столицы, кровавые расправы и свою погибель. Выходит, он пытался защитить меня, дать шанс на спасение, а я, глупая, еще обижалась на него.

Останься я во дворце, возможно, мой дар сохранил бы жизни стольких людей?! Узнать ответ на этот вопрос мне было не дано, о своем даре я знала так же мало, как и все остальные, однажды прочитавшие легенду. Мучая и терзая, зародившиеся сомнения так и кружились в голове, будто стая обезумевших птиц.

– Это я, я виновата! Я не должна была уезжать и бросать его одного… – вырвалось сквозь рыдания.

– Нет, Алайя! Даже не смейте себя корить! – тут же отреагировал мужчина, вступив в схватку с моей докучливой совестью. Все это время он не выпускал меня из объятий, за что я особо была ему благодарна. Оставь он меня в таком состоянии совсем одну, с горя я и вовсе помутилась бы рассудком. – Есть вещи, которые нельзя изменить, как бы нам того ни хотелось. Это знал и ваш отец, отправив вас тем утром подальше от родного дома, над которым нависла угроза.

– Наверное, вы правы. Но разве это справедливо, что я единственная выжила, а все они…

Договорить я не смогла. Мой голос задрожал, нос уткнулся в крепкое мужское плечо, из глаз снова полились слезы.

– Алайя... – как же мягко и вкусно с этим северным акцентом звучало мое имя. – Когда-то я задавался тем же вопросом. Мне было шестнадцать. Я только поступил на королевский флот…

От таких откровений я не только перестала плакать, но и дышать, глядя на Маккейна во все глаза. Скрытный и холодный, сейчас он разговаривал со мной как вполне нормальный человек. И не просто разговаривал, а делился чем-то очень сокровенным, о чем, наверняка, мало кому рассказывал.

– В первом же плавании мы столкнулись с пиратами под предводительством одноглазого Робби. Это была настоящая мясорубка. В той битве погибло много храбрых мужчин, включая моего отца…

Мужские губы сжались в тонкую линию, мышцы рук затвердели, словно он и сейчас видел происходящее тех лет наяву.

– Мне очень жаль.

– Он умер на моих руках, Алайя, а перед смертью сказал всего одну фразу, – продолжил Дориан, заглядывая в самую душу. – Жизнь скоротечна, цени ее и распорядись так, как подскажет сердце.