Восхищение в его глазах было неподдельным. И сестра смотрела на него так, как ни на одного мужчину на моей памяти. С приязнью. И одобрением.

Внутри полыхнула злость — я сжала зубы, схватила пепельницу и с яростью швырнула ее в экран. По стеклу побежали трещины, со звоном посыпались вниз осколки, телевизор замерцал и погас, а я вытащила из вазы букет, распахнула окно — в лицо ударило холодом и снежной пылью — и выбросила. И на ужин не пошла. Побоялась наговорить Ангелине гадостей. Разве она виновата, что я ревную? Безумно ревную. Безумно!

Змей Кембритч как почувствовал мое состояние — завибрировал на столике телефон, взорвался гулкими басами и ритмами, ускоряясь звуками рок-песни «Полночная дорога». Я успела возненавидеть ее, а Люк все не унимался — и я сердито нажимала на «отклонить вызов», пока не разозлилась окончательно и не выключила телефон.

В пятницу после работы Мария передала мне запечатанный конверт. Внутри был плотный лист бумаги с какими-то странными цифрами и знаками. Маленькая визитка, на голубом фоне которой был изображен пушистый белый одуванчик. И подпись «Суббота, 11 утра».

Я раздраженно смяла конверт, поискала взглядом мусорную корзину.

«Неужели выбросишь?»

Я с досадой шлепнула рукой по гладкой поверхности тумбочки. Любопытство, мой вечный спутник, уже просыпалось, мягко шелестело внутри, привлекая в союзники знакомые трепет и предвкушение.

«Нет. Конечно нет».

Внутренний голос обидно хмыкнул, но промолчал. А что говорить: и так знаю, кто моя самая большая слабость в этом мире.

Моих скудных познаний хватило, чтобы обнаружить среди знаков где-то виденные магические символы. И я, зажав в руке лист бумаги, пошла к нашей всезнайке.

Алинка была в спортзале — красная, мокрая, подтягивалась на перекладине. С большим, надо сказать, трудом. Увидела меня, выдохнула с облегчением и спрыгнула на пол.

— В понедельник зачет по физкультуре, — пожаловалась она, — а до нормы трех раз не хватает. Десять нужно. И вообще, старалась-старалась, а все равно недотягиваю.

— Все ты сможешь, ребенок, — я постаралась, чтобы голос звучал ободряюще. — Я к тебе за консультацией. Это что такое?

И я сунула ей послание от Люка.

— Это же координаты для Зеркала, — недоумевающе объяснила Алишка. — Так их записывают, если маг не бывал в месте, куда нужно открыть переход, и никого из знакомых людей там нет.

— Понятно, — протянула я. — А открыть сможешь по ним?

— Ты что, — с ужасом сказала сестричка, — мы только на третьем курсе будем учиться их строить. Тогда и приходи. — Она помрачнела. — Если я не вылечу до этого времени, конечно.

— Ребенок, — я погладила ее по плечу, — я вот вряд ли смогу хотя бы раз подтянуться. И ты еще полтора месяца назад не могла. А сейчас семь раз! Да ты почти чудо совершила. Только разозлись — вот увидишь, и пробежишь быстрее всех, и перекладину от усердия погнешь. Я уже тебя боюсь — мне кажется, для тебя невозможного не существует.

— Скажешь тоже, — улыбнулась сестренка грустно, и в улыбке этой я увидела отголосок нашей общей тоски.

— Много раз скажу, — я дернула ее за косичку. — И вообще, уходи-ка ты из этой комнаты пыток, ужин через полчаса.

— Сейчас, — Алина вздохнула. — Еще раз попробую. Или два.

Из зала я вышла под ее сдавленное пыхтение.

Зигфрида я поймала, когда он уже одевался, спеша улизнуть от нас на выходные. Но магу не повезло. Он посмотрел на меня почти обреченно и послушно взял координаты.

— Сможете открыть? — спросила я. — Мне нужно туда завтра к одиннадцати.

— Смогу, — голос был несчастным.