— Надо было не просыпаться, — пробурчала северянка, пытаясь отстегнуться — движения были заторможенные, неловкие. Вышла, поежилась, открыла заднюю дверь и потянулась за пуховиком.

— Слуги подготовили всего одну спальню, так что сегодня мы, похоже, спим вместе, — сообщил он тылу напарницы. Спина ее замерла. — Не переживайте, там на кровати целый полк поместится. Вы будете в безопасности.

— Боги, — сказала она с настоящим женским раздражением, закутываясь в пуховик, — да мне все равно, где спать, только дайте наконец лечь и вытянуть ноги.

— Ужинать, я так понимаю, вы не станете, — уточнил он, направляясь к входу в дом.

— Нет, — буркнула она, — в душ и спать. Не знаю, чем меня колют, Игорь Иванович, но я как рыба замороженная все время. Либо сплю, либо зеваю.

— Либо отжимаетесь и пирожки печете, — пошутил он. Ему почему-то было весело.

После сытного и действительно вкусного ужина он, уже сам зевающий, отправился в спальню. Горел ночник, напарница спала на самом краешке кровати, закутавшись в одеяло. Вещи ее были аккуратно сложены на стуле, тут же висело полотенце.

Стрелковский поглядел на этот армейский порядок, на одеяло — вдруг мелькнула мысль: опять она спит без одежды? Покачал головой и отправился в душ. Вернулся, выключил ночник и нырнул под одеяло.

Пододеяльник был сыроватым, вокруг стояла тишина, какой никогда не может быть в городе — даже в храме постоянно слышался гул машин и шум от живущих вокруг миллионов людей. Старый дом поскрипывал и приглядывался к новому владельцу, пахло чистотой, дымом и сухим деревом, где-то явно шуршали мыши, рядом ровно дышала Люджина, и Игорь вдруг почувствовал умиротворение. И заснул спокойно. Так, как давно уже не спал.

Капитан Дробжек проснулась с утра от счастья. Такое бывает, и особенно часто — в детстве. Она потянулась, пожмурилась, выгнулась — на удивление, почти ничего не болело. И только потом почувствовала, что лежит, спиной прижавшись к теплому мужскому телу, и что мужчина этот дышит ей в затылок. И крепко так, по-хозяйски, обхватывает ее грудь. А еще он возбужден.

Капитан, несмотря на катастрофичность ситуации — ведь проснись начальник, и не избежать бы тягостной неловкости, — чуть не рассмеялась нервно. Все как в дурном романе. Подобные моменты всегда казались ей надуманными, а тут надо же.

И да, она помнила, как полковник смотрел на ее грудь при побудке перед встречей матери с поезда. Он неравнодушен к крупным формам, оказывается?

Люджина напряженно глянула вниз — на ночь она надела длинную футболку, но прикосновение Игоря Ивановича ощущалось так, будто не было на ней ничего. И смотрелась большая мужская рука на ее теле красиво. Северянка закрыла глаза и позволила себе на минуту представить, что это их обычное семейное утро, и она может сейчас повернуться, поцеловать его, и, когда он откроет глаза, в них не будет холода и недоумения, а будет лишь ласка и желание. Но, увы, она всегда была реалисткой и твердо стояла на земле.

Не стоит разрушать хорошие рабочие отношения сценой из плохого романа.

Следующие полчаса капитан тихонько, дабы не разбудить Стрелковского, отодвигалась от него, разворачивалась — пальцы его спокойно соскользнули на кровать — и потом сразу встала, чтобы не вводить себя в ненужные мечтания и искушения. И не давать повода шефу подумать, будто она навязывается ему.

Игорь Иванович проснулся, когда уже светило солнце. Нахмурился, посмотрел на часы — почти полдень. Вот что значит свежий воздух — проспал почти вдвое дольше обычного, и голова свежая, легкая.