И не только меня...

- Ч-что это? – пролепетал Хун.

- Йотун, вселившийся в выскочку-конунга, - рявкнул Пиан. Дан сумел перебороть ужас, сковавший его на мгновение – и ринулся в атаку, занося меч для сокрушающего удара.

Но Рагнар оказался быстрее...

Словно лесной зверь мощно оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями, он прыгнул снизу, под занесенную руку Пиана, который не ожидал от человека подобной скорости передвижения...

От человека ли?..

Вряд ли Рагнар сейчас был им.

Потому, что не свойственно людям ни передвигаться, подобно атакующим диким зверям, ни поворачивать голову под таким углом... И уж тем более даже самым жестоким из них не придет в голову воткнуть пальцы под брови врага, запрокинуть ему голову и, впившись зубами в шею, не прикрытую бородой, одним резким рывком головы вырвать противнику горло...

Пиан все еще стоял на ногах, глядя, как из его разорванной шеи фонтаном хлещет кровь, а Рагнар уже бросился к Хуну, который попытался неловко ткнуть стремительно приближающееся чудовище своим мечом...

Но у дана ничего не вышло.

Слишком быстр был Рагнар.

Одной рукой он просто отбил в сторону меч врага - а другой ударил.

Наотмашь.

По уху Хуна...

И я отчетливо услышала, как, словно сухая ветка, переламываемая через колено, хрустнули шейные позвонки дана.

Хун отлетел в угол комнаты, словно мешок с ячменем – и сполз по стене. При этом его голова неестественно и жутко легла ему на плечо. Наверно, так и бывает, когда у человека сломана шея и, похоже, порваны все ее мышцы. А еще ухо Хуна, по которому ударил Рагнар, превратилось в кровавую лепешку, которая сейчас алым блином расплывалась по его щеке, медленно стекая на меховой воротник куртки...

А потом на пол рухнул Пиан, так и не выпустивший из руки своего меча. По поверьям викингов, воин, умерший в бою с мечом в руке, обязательно попадает в Вальгаллу. Но, думаю, вряд ли О̀дин предоставляет место за пиршественным столом эйнхериев для предателей и подлых убийц, пусть даже умерших по всем правилам скандинавских поверий...

Рагнар же обвел бешеным взглядом залитую кровью спальню, взглянул на меня... и я увидела, как в его звериных глазах промелькнуло что-то человеческое.

А потом его лицо вновь стало изменяться...

Рот, растянутый в жутком оскале, начал принимать нормальную форму.

Складки кожи, изуродовавшие лоб, стали разглаживаться.

И маленькие черные точки в центре белков глаз, принялись растекаться по ним, стремительно увеличиваясь и превращаясь в зрачки, окруженные радужкой цвета весеннего чистого неба...

Внезапно Рагнар упал на колени и его начала трясти крупная дрожь. Окровавленными руками он схватился за плечи, словно человек, замерзающий в лютую стужу, и я услышала, как в гнетущей тишине стучат его зубы...

Усилием воли стряхнув с себя оцепенение, я сдернула с кровати тяжеленную медвежью шкуру – откуда только силы взялись? – и, подбежав к своему спасителю, накинула ее ему на плечи.

Наши глаза встретились. И Рагнар, тело которого сотрясал жуткий отходняк от произошедший с ним трансформации, нашел в себе силы справиться с собой, и, невесело усмехнувшись, произнести:

- Теперь ты понимаешь, Лагерта, зачем я бреюсь. Просто чтобы во время превращения в зверя не содрать свое лицо за бороду с собственного черепа.

14. Глава 14

Хлопнула дверь – это выбежала из спальни Далия. Но сейчас мне было не до нее. Жива осталась – и отлично! Главное, чтобы у Рагнара сейчас сердце не остановилось от того, что с ним произошло. А, судя по тому, насколько бледным было его лицо и как тряслись у него руки, это вполне могло произойти .