Около полувека назад, когда Антарктиду еще только начинали обживать, дома ставили непосредственно на каменное основание побережья. Но через 2-3 года люди с удивлением обнаруживали, что метель заносит их под самую крышу. Пришлось их забросить и ставить дома на металлические сваи. Дома там из алюминиевых панелей с пенопластовой изоляцией. Имеется вода (завозимая по мере необходимости), внутренние телефоны, радиотрансляция, электрорадиаторы отопления, санузел.

Все дома у нас были одноэтажные, кроме двухэтажной каюткомпании, где располагалась столовая, кинозал, спортивная комната, библиотека. Это главный культурный центр станции. Телевидения в то время у нас не было, видеомагнитофоны считались большой редкостью даже среди элиты – авиаторов. Примерно раз в два месяца предоставлялась возможность радиотелефонных переговоров с родными. И, хотя слышимость, как правило, была ужасной, это являлось очень большой поддержкой, учитывая эпизодичность переписки.

Приятней открывать, чем закрывать – это основной принцип географов. Однако, открывая, мы закрываем какие-то бреши-неясности как на картах, так и в собственном сознании. Первое впечатление – конечно, экзотика. Тут нет знания. Трудности надуманы, препятствия – поверхностны. Но когда придет знание – потеснится экзотика, пропадет первое впечатление, и нет никаких гарантий, что оно-то как раз и не было истинным…

Хорошо помню свою первую встречу с настоящей пургой. Умные головы придумали самописцы, и нам незачем было каждый срок метеонаблюдений (каждые 3 часа) выходить на площадку, но вот во время моей вахты (а они по суткам!) забился снегом датчик влажности – надо идти чистить. Расстояние 80 метров. Кто будет считать это за труд? Но здесь иное расстояние, иное время и иной труд. Фантазия бессильна нарисовать, а перо описать буйство антарктической стихии. Шаг за дверь и вот уже иной мир. Мир не знающий жалости, не признающий пощады. Мороз пробирает до костей, несмотря на специальную климатическую одежду; ревет ветер, впрочем, всем нам привычное и с детства знакомое слово «ветер» мало подходит для этого разогнавшегося до 50 м/с бешеного, плотного как вода воздушного потока! Видимость – нулевая. Идешь как в молоке, пальцы руки не различить и с 20 сантиметров, киловаттный прожектор – с трех метров. Жесткий снег и мелкие камешки секут лицо. Сквозь ураганные завывания слышу какой-то грохот – это металлические бочки теннисными мячиками скачут мимо меня по камням. И вот когда потеряна всякая надежда, натыкаюсь на эстакаду. Там натянута веревка. По ней добираюсь на метеоплощадку, чищу датчик и возвращаюсь. Воспринимается это почти как возвращение с того света, как чудо. Оказывается, и для него здесь есть место.

А в доме уютно, тепло и моментально забываешь о перенесенной опасности. Наверное, это уникальное свойство памяти – помнить лишь хорошее, забывать плохое и спустя некоторое время относиться к нему снисходительно-иронично – помогает выжить. Среди полярников были люди, прошедшие афганскую войну. Они говорили, что и там испытываешь нечто подобное, только в большей степени. О, если бы все человеческие войны ограничились борьбой со стихией!

С марта по июль – почти полгода – период метелей. Разноголосый свист пурги. Циклоны сменяются стоком и наоборот. Сток – это название ветра, стекающего с ледяного купола Антарктиды со средней скоростью 25-30 м/с. Однажды испытали мы ураган еще большей силы – 56 м/с! Мало никому не показалось. Но и это не предел – некоторые станции фиксируют 80 и больше м/с! Вот где настоящий ад! На самом холодном месте Земли – станции Восток – зафиксирован абсолютный рекорд холода – 89,2 градуса. Учитывая разреженный воздух на высоте почти 4 км, можно представить, условия работы полярников.