– Вот, – улыбаясь, возвращается на кухню Милаша и отдаёт мне большую прямоугольную коробку.

– Что здесь? – спрашиваю у неё, но она только плечами пожимает.

– Мы пойдём, а то можем опоздать, – отвечает Милаша и, чмокнув меня в щеку, быстро добавляет: – Я вижу, ты злишься, но мы с тобой поговорим, обещаю.

– Идите уже, – отвечаю своей девочке улыбаясь. – Только не задерживайтесь.

Они уходят, а я становлюсь у окна. Наблюдаю, как Милаша выходит из подъезда, как этот Вениамин предлагает ей руку, как они двигаются в сторону стоянки такси… И так это противоестественно выглядит.

Я ведь тоже была такой дурой. Влюблена была в Валю, хотя сейчас можно сказать, что это была не любовь, а желание оберегать. Он всегда был немного изгоем. Но так ухаживал. Собирал свою стипендию, чтобы купить мне букет. Был таким настойчивым. Даже на спортивную секцию ходить начал, чтобы доказать, что он мужчина, как он признавался тогда.

Милаша, прости, но я не смогу позволить тебе совершить подобную ошибку. И как же горько осознавать то, что дети часто копируют поведение своих родителей и близких, совершенно не понимая, что повторяют их же ошибки.

В соседнем окне мелькает огонёк сигареты, и я замечаю нашего нового соседа Влада. Имя тяжело не запомнить. Он стоит на балконе в одних домашних штанах. Идеальное тело усыпано витиеватыми рисунками. Нет, он не перекачанный, как Валя сейчас, но что-то в нём есть такое хищное, что меня пробирает дрожь.

Смотрю на него и понимаю, что он тоже смотрит на удаляющуюся пару Милаши и Вениамина. И то, как напряжено его тело, может говорить о нескольких вещах, но каждое заключение меня не радует.

Этот слишком силён. Слишком в нём всего. Как дракон. Вот! Какое точное сравнение. Этот Влад напоминает мне дракона. Он будто ждёт чего-то.

Господи, ну почему не может быть чего-то среднего? Почему нельзя, чтобы в мире процветала гармония.

Милана с Вениамином исчезают из виду, а вот Влад продолжает смотреть в ту сторону, закуривая ещё одну сигарету.

Так, Влада, успокойся. Сначала нужно попросить папу пробить информацию про него, а дальше уже можно будет что-то думать. Может, мне сейчас это всё только кажется.

Разворачиваюсь к столу и вспоминаю о подарке. Подхожу к коробке и даже немного волнуюсь. Что в этот раз приготовил этот мужчина?

Одна встреча, один обед, а от него уже покоя нет.

Раскрываю коробку и замираю в восхищении. Я уже знаю, что там. И от этого знания по телу пробегают миллионы мурашек. Мне такие подарки последний раз делал папа.

Трепетно провожу рукой по резной доске и отщёлкиваю застёжки. Внутри на бархатной подложке лежат тонкой, ручной работы шахматы. У меня даже сердце пропускает удар.

С краю лежит конверт. Открываю его, и улыбка трогает губы:

«Это мои шахматы. Но я очень хочу сыграть в Вами партию, прекрасная Королева. Дату и время предлагаю выбрать Вам. Но я терпением обделён, так что на раздумье Вам неделя.

Александр Чернов».

Рассматриваю фигуры, провожу по ним рукой и только сейчас понимаю, что одной фигуры не хватает. Королевы не хватает. Вот же настырный!

В салоне машины раздаётся звонок, пугая своей громкостью. Принимаю вызов и сразу узнаю голос нашего лечащего врача, у которого мы наблюдаемся с Валей.

– Владислава Викторовна, здравствуйте, – здоровается со мной доктор елейным голосом. Вот раздражает он меня своим поведением.

– Здравствуйте. Что-то случилось? – сразу перехожу к делу.

– Конечно, – восклицает он. – Вы пропустили укол. А ведь я предупреждал, что это может снизить весь эффект.

– Спасибо за беспокойство, но я больше не буду делать никаких уколов, – отвечаю так, чтобы меня точно поняли. – И если на этом всё, то прошу меня извинить, опаздываю.