— Ничего не имею против вашего сына, ньерт Ингвар, но меня в море ждёт жених, — вспомнила я о Неворе, который ни сном ни духом не ведал о том, куда подалась его рыбка. — Так что мы с вами точно не породнимся.

Кажется, мой ответ рыбака не удовлетворил. Он ещё больше покраснел: не то от смущения, не то от напряжения, и, глядя на меня взглядом выброшенного на улицу щенка, проговорил:

— Ну вы ведь можете это контролировать. Пожалуйста! Сердце у Ирнаса свободное, вот он вами и увлёкся. Но ведь как-то же можно развеять чары. Отпустите его. Будет же маяться!

— Откуда вы всё это знаете?

— Из легенд.

— А что ещё говорят ваши легенды? — сделала я стойку, с наигранно-равнодушным видом продолжив: — Просто интересно, что о нас, марах, толкуют в народе.

Продолжая с беспокойством поглядывать на сына, рыбак начал говорить.

За следующие полчаса я узнала о марах больше, чем за всё время, проведённое под водой. Ингвар оказался бесценным источником сведений, хоть я и понимала, что не все сказания и легенды — стопроцентная правда. Но откуда-то же они взялись, пусть даже и приправленные вымыслом.

Как и утверждал Нахре-неважно-как-звать, мары одним только взглядом своих прекрасных глаз могли околдовывать мужчин. Не всех, правда, а только тех, у которых сердце было свободным. Я тут же сделала для себя приятные выводы — рыжик никем не увлечён и тут же отругала себя за эти выводы.

Яна, и на кой чёрт сдался тебе этот король?! Не забывай, у тебя тут в разгаре миссия под кодовым названием «Укради украденный перстень», так что нечего думать о сердцах, глазах и других частях тела (это я о плечах, по-прежнему о плечах) каких-то там величеств!

При желании мары могли развеять любовные чары, или же те сами постепенно сходили на нет, если мужчина терял связь с объектом своей страсти. Но это был очень долгий и болезненный процесс. Бывали случаи (а может, Ингвар просто драматизировал), когда мужчина сходил с ума вдали от околдовавшей его русалки.

Как они освобождали бедолаг от тумана в голове — легенды умалчивали. Во всяком случае те, с которыми был знаком рыбак. И вот это было печально. Потому что с каждой минутой, проведённой в моём обществе, взгляд Ирнаса всё больше мутнел, и я даже начала испытывать угрызения совести. А с ними и чувство беспокойства. Попробуй не светиться во дворце, если каждый невлюблённый мужик, от конюха до придворного, будет пускать по мне слюни.

С этой проблемой следовало разобраться как можно скорее. И ради себя, и ради Ирнаса.

Сказав Ингвару, что я молоденькая мара и ещё плохо владею магией, но обязательно учту его пожелания, отправилась в комнату «для родственницы» отсыпаться. Потом, на свежую голову, всё хорошенько обмозгую и что-нибудь обязательно придумаю. В крайнем случае спрошу Сельвею. «Сестра» научила, как с ней связаться, если понадобится, хотя такой вопрос в лучшем случае её удивит. В худшем — заставит что-то заподозрить. А это сейчас было лишним.

К счастью, всё обошлось без вмешательства Сельвеи. Тем же вечером, сидя на крылечке и щёлкая семечки, я услышала, как Таньина подруга рассказывала своей малолетней дочери сказку о любви мары к красавцу-королевичу. Как это водится, они друг друга полюбили, но ему в жёны прочили другую. Заморскую принцессу, брак с которой должен был предотвратить войну между королевствами.

Русалка его отпустила, прошептав:

Возвращаю сердце, ухожу из мыслей.

Больше не люби меня, мой любимый.

— Она возвратилась к своему народу, а принц женился и стал королём, прожив долгую и счастливую жизнь со своей женой. Что стало с марой — то неведомо, — закончила свой рассказ соседка.