Макар и Клавдий Мамонтов вблизи гораздо лучше разглядели Искру Кантемирову – ровесницу шестидесятичетырехлетней Натальи Гулькиной. Несмотря на явные следы многочисленных пластических операций, ухоженная и холеная Кантемирова смотрелась определенно на свой возраст. Наверное, из-за лишнего веса. Свои крашеные темные волосы она на восточный манер собирала в пышный тугой пучок на затылке. Черноглазая, с родинкой на щеке, полная и одновременно очень изящная с виду. Клавдий Мамонтов поразился изысканной плавности ее движений. А Макар разглядел в ее ушах крупные изумрудные серьги в три карата. Изумруд в оправе из золота – кольцо в пару к серьгам украшало ее левую руку.

– Искра Владимировна, я оставлю вас, – сказала Тамара.

– Отдохни. Комната твоя наверху. Ждет тебя, – ответила Кантемирова и обратилась к Макару и Клавдию: – Извините за задержку. Мы с Тамариком расчувствовались… Я никак успокоиться не могу после звонка Веры сегодня утром… Наташа, бедная… Это ведь вы ее нашли? Расскажете мне, как все произошло?

– Да, я ее нашел вместе с дачными соседями на пешеходной тропе недалеко от дома, – ответил Макар.

Тамара вышла и прикрыла за собой дверь. Щеглов тоже ушел. Они остались втроем.

Макар сначала очень коротко, без деталей рассказал, по какой причине отправился к Гулькиной, не застал ее дома и вместе с соседями отправился искать ее на речке, чтобы не ждать попусту. Клавдий Мамонтов наблюдал за Кантемировой – Искра Владимировна слушала с напряженным трагическим любопытством.

– Во сколько утром вы приезжали к Наталье Эдуардовне? – спросил он, когда Макар завершил свою речь. Он посчитал решение товарища не распространяться о деталях с места убийства вполне разумным в создавшейся ситуации.

– В одиннадцать по пути в Москву, пробыла у нее где-то час, – ответила Кантемирова.

– Возник повод навестить подругу? Она звонила вам накануне? – продолжал Клавдий, вспомнив номера и звонки в мобильном Гулькиной.

– Мы созванивались. Но не договаривались о встрече. Мы порой часами болтали по телефону. А повод какой… черная тоска моя, – Искра Кантемирова глянула на них своим темным взором из-под опухших век (усилия пластического хирурга пошли прахом. Отчего? От слез? От переживаний?). – Встала утром рано, глянула в окно… Сил нет… Солнце проклятое светит, сулит жару… Бродила неприкаянно по дому… куда бы приткнуться, чем бы заняться? Решила поехать в Москву – хоть чем-то отвлечься, может в спа-салон или на массаж. Я не записывалась загодя, лень-тоска, но меня во многих местах знают, я просто приезжаю, и мне дают зеленый свет по старой памяти, обслуживают без записи, – Кантемирова усмехнулась. – А Наташе я хотела ягод завезти по пути. Моя прислуга на местном рынке купила клубники, два холодильника забили. Я коробку отвезла Наташе. Она обрадовалась, бедная… В Сарафаново в лавку, как она жаловалась, привозят в основном молоко, хлеб, сосиски, нарезки и кур. Но никогда овощи и ягоды. Сами они с Юрой не садоводы.

Клавдий Мамонтов подумал: их с Макаром на дачу не пустили полицейские. Проверили ли они холодильник? Есть там коробка с клубникой? Но это роли не играет, Искра не отрицает, что навещала Гулькину.

– Она, кстати, мне не сообщила, что ждет вас, Макар, – Кантемирова глянула на них.

– Я тоже спонтанно к вечеру собрался, – признался тот – сама честность. – Она разрешила навестить ее в любое удобное время.

– Вы никого посторонних не видели возле дачи, когда приехали? – спросил Клавдий Мамонтов.

– Нет, остановилась у ворот, Наташа меня встретила, забрала коробку с клубникой. И мы пошли на дачу. Ах нет… кое-что я заметила, – Кантемирова встрепенулась.