Полезли на запах под ванну и вытащили тазик. Вода в нем давно высохла, но сперва в ней, видимо, завелась какая-то неприхотливая жизнь, которая с помощью слизи съела наши рубашки, а потом и сама от бескормицы сдохла.
От того-то и вонь.
Очень вонючая была та жизнь.
А от рубашек наших остались одни рукава, что торчали во все стороны, имея что-то общего посередине.
В кают-компании за завтраком, кроме меня, сердешного, еще зам со старпомом. У нас теперь старпом старший, командира давно нет – с тех пор, как лодки на приколе стоят и с них все подряд тащат, а мы охраняем – в живых полэкипажа, старпом и зам. Говорит зам:
– В сложившейся экономической ситуации…
У нас зам дурак. Его в шкафу закрыть – неделю никто не вспомнит.
– … немаловажно отметить… что…
Старпом не выспался. Хмуро смотрит на квадратное яйцо. «Квадратное яйцо» – это омлет, по-простонародному.
– …а западные спецслужбы…
Сейчас старпом к чему-нибудь прицепится, по всему видно.
– …разведшхуна «Марьята»…
Сейчас кому-то наступит конец. Или не так: сейчас наступят на чей-то конец.
– … вот если прикинуть трезво: почему НАТО продолжает лезть в наши территориальные воды? Холодной войн конец…
У зама такое выражение, будто он речь в Генеральной Ассамблее держит. Боюсь, что старпом не выдержит.
– Вестовой!
Не выдержал. Входит вестовой. Старпом:
– Начпрода сюда!
Через минуту входит начпрод, вороватый мичман Зуйко Алексей Артемьич.
– Вызывали, Андрей Антоныч!
Ошибка! В мирной жизни старпома разрешается называть по имени-отчеству, но сейчас – это ошибка.
– Мичман!!! Зуйко!!! – от грохота старпомовского голоса яйца бакланьи в гнездах лопаются. – Я вам, мать, не Андрей Антоныч! Я вам, первомать, старпом! И капитан второго ранга! Потренируйтесь в произношении.
Зуйко тренируется.
– А теперь, размявшись, помянув царя Давида, доложите: почему у нас на завтрак нет колбасы полукопченной в количестве тридцать грамм на рыло!
Зуйко что-то талдычит про замену колбасы на паштет, паштет – на тушенку, тушенку – на сгущенку, а ее – на курицу с костями.
– Прерывая ваш словесный понос и тем самым закрепляя вашу речь, кудрить вас некому, хочу сказать, что так до и сена можно докатиться, и если б я был заинтересовал именно в этом, я бы расстрадался настолько, что выгнал бы к едрене Фене всех непарнокопытных. И вас в том числе. Мне кажется, что вы не понимаете всей сути своего нахождения на борту. Воровать можно кому угодно, кроме тех долбанутых, которые до сих пор не сбежали отсюда сквозь переборки. Кругом марш! Завтра! Должна быть колбаса, иначе я съем на завтрак весь ваш личный ливер!
Зуйко испаряется. Минута молчания. Наконец, старпом мягчеет и говорит заму:
– Сергеич! Что ты там только что пел про НАТО?
Мы развернем перед вами полотно. Полотно боевых действий. Точнее, учебно-боевых.
Тактическая обстановка: Росток, Германия, 1985 год, дело идет к выводу наших войск, Берлинская стена еще не пала, но воздух через нее уже сочится.
Это было последнее совместное, наше с немцами, учение. Учение «по» – по радиоэлектронной борьбе. С кем – уже не важно.
Важно, что существовали в то время еще такие экзотические теперь звери – замполиты.
Вышли, развернулись, заняли позиции.
А позиция – прямо на пляже, среди тел. Выкатили эти наши старомодные машины разведки – КУНГИ – и из них и осуществили все последующее безобразие, связанное с радиопоиском и радиообменом.
Пляж оказался нудистским. То есть, все голые и висят таблички «Нихт проход!».
И вставшие члены тоже «Нихт!» – на плакатах перечеркнуты.
Зачем мы это отметили – позже станет ясно, а пока активисты пляжа, их «зеленый патруль» – голые тетки с повязками попытались нас с пляжа убрать. А мы им документы: мол, ничего не можем.