– Да, – совершенно ничего не понимающий мужчина поправил телефон возле уха, продолжая свободной рукой вытирать волосы, – Мама, что…

– Не перебивай, – в голосе матери зазвучали знакомые менторские нотки, – Я только начала объяснять. Видишь ли, Арчибальд, мой сын, твой младший брат уговаривает меня отпустить его на каникулы в Нью-Йорк – он давно мечтает посмотреть этот город. Но ни я, ни его отец не можем поехать вместе с ним, и уж тем более не можем себе позволить прожить там несколько месяцев! Я вспомнила, что ты живешь в Нью-Йорке, а значит, мог бы принять брата у себя.

Ошарашенный Арчибальд закашлялся, торопливо соображая, как ответить. Мать, которую он не видел уже больше десяти лет, о которой ничего не знал со времен совершения им первого убийства, внезапно возникнув в его жизни, ухитрилась в несколько фраз вместить столько новостей, что он едва ли представлял, как реагировать.

– У меня… есть брат?..

– Да, ему четырнадцать, – судя по голосу, женщина явно повеселела, – Я так и думала, что ты будешь не против! Мы прилетаем через три дня, самолет прибывает в аэропорт Кеннеди, в четыре часа после полудня…

– Мама, подожди! – мужчина мотнул головой, отбрасывая назад мокрую челку, – Я… я не могу принять брата у себя, моя жизнь… Довольно опасна, как я могу заботиться о ребенке?

– Уж постарайся позаботиться, – в голосе матери опять зазвенел металл, – Если с его головы упадет хоть волосок, Арчи – ты мне ответишь! И перед отцом его ответишь, а тот, между прочим, следователь, занимается особо опасными преступниками!

Намек был более, чем прозрачен, и Арчи помрачнел. Такого от родной матери он, конечно, не ждал.

– Не думал, что ты прибегнешь к шантажу, – голос его похолодел на несколько градусов. Родственные чувства, вспыхнувшие было, вновь погасли и спрятались в самой глубине каменного сердца.

В трубке ненадолго воцарилось молчание. Потом женщина тяжело вздохнула, и голос ее зазвучал мягче.

– Твой отец рассказал мне, кто ты и чем ты занимаешься… сын. Мне очень неприятно это. И, будь у меня выбор, я бы ни за что не оставила Джерри с тобой… Но выбора у меня нет. Я прошу тебя принять его, Арчи, прошу позаботиться о нем. Понимаю, тебе он пока чужой, но он все-таки твой брат…

– Сводный, – безжалостно уточнил мужчина, – Скорее не мой брат, а твой второй сын.

– Я уверена, вы подружитесь! – мать заволновалась, – Пожалуйста, сынок, я очень прошу тебя… мне больше не к кому обратиться.

Арчибальд тяжело вздохнул. Холодный, бездушный, бессердечный, он все-таки иногда тосковал по тем временам, когда у него была мать, которая могла вот так вот мягко назвать его. Иногда, очень-очень редко, перед сном, он вспоминал дни своего детства и жалел, что в жизни его все так изменилось, все перевернулось с ног на голову. Да, он стал самостоятельным, сильным, самодостаточным, несгибаемым, но… даже самый самостоятельный и холодный человек иногда хочет услышать ласковое слово из уст матери.

– Хорошо, – слово сорвалось с губ как-то само собой, – Привози мальчика. Я встречу вас через три дня в аэропорту Кеннеди в четыре часа после полудня.

…

В назначенный день и час он стоял у центрального табло аэропорта имени Кеннеди, и безрезультатно озирался по сторонам. Где проживает на данном этапе своей жизни его мать, мужчина не знал, соответственно, не знал, откуда она должна прилететь. Он даже не был уверен, что узнает ее – все-таки прошло десять лет, как не был уверен и в том, что его узнает она.

В четыре часа после полудня прибывало несколько самолетов, и толпа, схлынувшая с их бортов в зал ожидания аэропорта, оказалась неимоверной. Он мялся у табло, ощущая себя на редкость по-идиотски в своем элегантном длинном пальто, когда вокруг все сновали туда-сюда в легких рубашках, стоял, мрачно думая о том, что, наверное, так и уедет ни с чем, как баран, проторчав тут уже больше четверти часа.