Отец не замечал Роберта, не строил на него планов и не пытался переубедить в выборе профессии. Казалось, Сатана вычеркнул сына из жизни как бракованный продукт.

Роберт был очень популярным парнем в гимназии, учился хорошо и ненавидел «Константу». Любил он меня, Тару и музыку.

– Привет, Фрикаделька! – Он обнял меня, как котенка, благо, что высокий, метр девяносто, и взлохматил мои уложенные волосы. – Ты на панель собралась?

Я вмазала ему сумочкой по плечу и вовремя вспомнила, что не имею права разглашать информацию о контракте. Врать брату было странно, противоестественно.

– Решила найти себе парня.

– В таком виде ты его найдешь только на одну ночь, сестричка.

– Отстань. Вон, Боря идет… А с кем это он?

Брат выругался и шикнул мне на ухо:

– Не могла предупредить, что она с нами будет?!

Оказалось, Боря привел с собой младшую сестру, которая училась с Робертом в одном классе. Я часто слышала о ней, но встречаться нам еще не доводилось.

– Привет, – мелодичным голосом поздоровалась она. – Меня зовут Юля.

– Привет, – процедила я, состроив лицо стервозы и вызвав недоумение у Бори.

Гурьбой мы направились в ресторан.

– Франческа, ты выглядишь… анатомически, – сухо сказал Боря, когда я сбросила короткое пальто, чтобы оставить его в гардеробе. – Никогда не видел столько тебя.

– А ты выглядишь кошмарно, – ответила пафосно, рыдая про себя. – В ресторан все же пришли, а не в общагу к провинциалам.

Боря от удивления не нашелся, что ответить, а его сестра закашлялась.

– Еще и больную сестру с собой привел, молодец.

Друг нахмурился. Роберт тоже.

– Крошка, если у тебя красные дни календаря, то это твои проблемы. Я могу и уйти, вместе с документами, – обиделся Боря.

Я расстроилась и взяла его за руку.

– Помолчи уже, идем.

Столик был забронирован заранее, в отдельной кабине; перегородки тонкие, громкие голоса соседей слышны, но если говорить шепотом, то можно и посекретничать.

Мы прошли внутрь и закрыли дверцу. Черно-бардовый диван дугой вился вокруг столика, на котором в теплом свете зажженной свечи мерцали хрустальные бокалы. Тихая спокойная музыка из фильма «Амели» доносилась из динамика, встроенного в стену.

Боря запоздало фыркнул, так и не ответив на мою грубость, и ободряюще подмигнул сестре, Юле. Та улыбнулась и присела на краешек дивана, напротив Роберта, заправив длинные русые волосы за ухо. У девочки были красивые руки, и вообще она казалась очень милой. Бледноватой, правда, зато глаза сразу ярче стали.

Роберт слишком резко взял меню и раскрыл его, едва не порвав. Он так и не поздоровался с одноклассницей, продолжая ее игнорировать.

Но вот настал момент искаженной истины: официант подошел и поинтересовался, какие напитки принести.

У меня от сожаления во рту пересохло. Очень не хотелось оскорблять человека. Но пришлось набрать побольше воздуха в легкие и выдать заготовленную фразу:

– Замените мне бокал.

Я понадеялась, что официант молча выполнит требование, но тот, естественно, поинтересовался, в чем заключается недовольство.

– Нищеброд, вот вы кто, поэтому и отпечатков на бокале не видите. У вас дома, наверное, только глиняные кружки, как в Средневековье.

Официант разволновался, униженный, но выдавил улыбку, извинился и молча унес бокал.

Мои щеки налились горячим румянцем. Но я специально заштукатурила их своим лучшим тональником, под которым кожа могла хоть позеленеть, все равно не заметно.

На меня уставились все. Первым заговорил Роберт:

– Не понял. А что случилось? – Голос у него был низкий, глубокий и участливый.

– Ничего, все прекрасно. Только жизнь – дерьмо, и официанты своей работы не знают.