― Ладно, ― хмыкнула я, и быстрым шагом прошла в гостиную, схватила свои кеды и только собралась вернуться в прихожую и попросить открыть дверь, когда меня резко перехватили.

Я ойкнула и оказалась перекинута через мужское плечо.

― Ты что творишь, ненормальный? Пусти меня!

Он шлепнул меня по заднице и потащил куда‐то наверх. Мой внутренний мир перевернулся и под кожу забрались липкие щупальца страха. Что он собирается со мной делать? Зачем тащит меня наверх? Почему удерживает силой?

Через минуту меня перевернули, ставя на ноги и придерживая, чтобы я не упала от резкой качели. В голове закружилось и я схватилась за мужские руки, пытаясь удержать равновесие и не шлепнуться на пол.

Вот было бы интересно, если я головой ударилась о комод или кровать.

― Только посмей меня тронуть, ― произнесла я, и ногтями впилась в его кожу.

А руки какие твердые.

Господи, что со мной происходит?

― Я тебя уже трогал и даже шлепал по заднице. Если ты не заметила, сообщаю.

― Я не об этом!

― Посиди в комнате, подумай. И может быть к ночи я тебя выпущу.

― Что? ― мои глаза округлились от шока, что он собирается закрыть меня в комнате. ― Я что, безвольная кукла.

― Нет, просто тебе нужно подумать, как себя вести дальше. Или ты что думала, я стану тебя насиловать что ли? ― его брови взметнулись вверх от удивления, и он медленно покачал головой. ― Глупая девочка. Я таким не увлекаюсь. Но запомни, годами ждать не буду. Отдыхай.

И он закрыл дверь ровно в тот момент, когда я оказалась около нее и принялась тарабанить ладонями по дубовой поверхности.

― Никогда этого не будет! Запомни, Островский! Никогда.

Еще раз двинула по двери только уже кулаком и тут же запищала от боли.

Неожиданно в комнату ворвался Виктор, перехватил мою руку и вводя меня в шок, поцеловал ушибленную часть ладони.

― С вами все в порядке? ― снова перешла на вы, глазея на него, как на идиота.

Он тут же поднял голову, отпустил руку и вышел из комнаты, закрывая дверь на замок.

Что это было?

― Позову на ужин, ― услышала приглушенный голос и вздохнула.

Я ничего не понимаю. Хочу к Пашке, хочу к маме, хочу знать, что моя жизнь по‐прежнему принадлежит мне, а не Островскому.

Но от чего душа чувствует совсем другое?

Медленно прошла к окну и отметила, что этаж был хоть и второй, но выбраться из окна не предоставлялось возможным. Прыгать? Это вряд ли. А того, на что я могла бы встать и осторожно спуститься, здесь не было.

Чего уж! Решетки бы на окна поставил, чтобы я и мысли о побеге не допустила.

Злясь на мужчину, резко дернула штору, отчего та сорвалась с петель и упала на пол, лужицей у моих ног. Еще бы потоптаться, да воспитание не позволяет.

Поправив подол платья, я уселась на край огромной кровати, и уткнувшись подбородком в раскрытую ладонь, громко вздохнула. То, что мне физического вреда не причинят, я была уверена. А вот за душевное состояние отвечать не могла. Нервы уже шалят. А что будет дальше?

Что я там говорила, когда приехала в гости к Островскому? Что это крепость? Да нет, это скорее тюрьма! Хотя и красивая.

3. Глава 2

― Слушаю.

― Виктор Степанович, мне доложили, что Вера у тебя. Как она?

Я улыбнулся, отставляя от себя пустую чашку.

― Ты печешься о ее чести, Дмитрий Семенович? ― устало развалился в кресле, разминая шею.

― Виктор, ты же не стал…

― Боишься? А ты чем думал, когда дочь ко мне отправлял?

― А у меня был выбор?

Хотелось мне ответить ему, что выбор есть всегда, но это было бы слишком скучно.

Вообще, Матвеева я знаю много лет, но то, что он окажется настолько слабым я предугадать не мог. Честно признаться, думал придется с ним пободаться. А он на тебе и согласись подписать контракт на его дочь.