— А при чем здесь я? Вы сами себя топите, — наконец проговаривает Эперхарт.

— Да неужели?!

— Ради бога. Вы оказались в такой же ситуации, как человек, которого выкинули из лодки на середине озера. А значит, у вас есть два исхода: быстро научиться плавать, пока не сильно нахлебались воды, либо запаниковать, нахлебаться вдоволь сразу и пойти на дно, так и не поняв, что нужно было делать, чтобы удержаться. — Мне категорически не нравится эта метафора. Остается поджать губы. — Судя по лицу, вы уже догадались, какой случай ваш.

— Догадалась, какой случай вы считаете моим. Но в корне не согласна с метафорой, — отвечаю я упрямо в надежде, что он отстанет. Мысли испуганно мечутся, не находя иных вариантов, кроме как заставить Эперхарта замолчать.

— Не нравится метафора — уберем. Без нее даже удобнее. Итак, говоря прямо: вы либо научитесь хладнокровно пресекать мои инсинуации, и тогда со временем мне это надоест, либо наделаете страшных глупостей в попытке удержаться и пожалеете вдвойне.

— Есть еще один вариант: ваша совесть проснется и вы перестанете меня цеплять, — перебиваю, прежде чем он разовьет тему.

Говорю это, а пальцы под столом в обход мозга крутят и крутят колечко. Камнем назад, вперед, по новой. Тот болезненно царапает мизинец, но остановиться не получается.

— Какой удобный для вас вариант. Но возможен лишь в том случае, если я окажусь человеком, ставящим чужие интересы выше собственных, — равнодушно подмечает босс. — Увы для вас, в бесконечном списке моих достоинств альтруизма не значится. Неужели вам еще не нашептали, по какой «благородной» причине я создал свой «Айслекс»?

— Нашептали, и, не поверите, я наивно пыталась вас оправдать. Теперь вот пожинаю плоды. Но дело совсем не в совестливости. С чего вдруг все это, мистер Эперхарт? Что изменилось? Разве я дала повод?

— Дали, Валери, а как же? — Я уже начинаю набирать воздух в легкие для новой тирады, как он обрывает меня всего одним именем. — Элейн Гейз. Вы совершенно точно знали, что делаете, когда просили меня за нее.

— Но я же ничего такого… — бормочу я сбивчиво, едва слышно. Потому что в глубине души понимаю: он прав. Но разве… разве это считается? Всего одна маленькая просьба!

— Верно. Ничего откровенно предосудительного вы не сделали, но представьте на своем месте кого-нибудь другого. Скажем, Коннора Фокса. Не подходит, раз он мужчина? Тогда давайте девушку. Поменяем слагаемые, пусть Элейн просит за вас. В одном шаге от меня, стыдливо пряча глаза, шепча срывающимся голосом выразительное «пожалуйста». Вам следовало идти до конца и назвать меня по имени, но вы ожидаемо струсили и смазали все впечатление. — Щеки опаляет румянцем. Нарисованная Эперхартом картинка действительно будоражит воображение. Разве так оно было? Конечно нет. — Надеялись, что я сделаю, как вы хотите, и проглочу такой финт молча? Да будь я таким дураком, «Айслекс» давно бы уже потонул, как незабвенная Атлантида.

— Простите, я не так себе это представляла, — замотала я головой.

— Да? Хотите добавить к делу, кто и что представлял?

— Достаточно, — обрываю я его резко и решительно смотрю в лицо Эперхарта. — Я извинилась. Этого больше не повторится.

Глаза босса неожиданно темнеют.

— Не на такую реакцию я рассчитывал, но так точно здоровее упорного отрицания. Что ж, возвращаемся к прежней модели общения.

На мое счастье, в этот момент приносят заказ, и у меня появляется предлог свернуть взрывоопасный разговор. Вот только Эперхарт в чем-то прав: не думать об этом не выходит, а все беды, как известно, от самокопания.