- До Феликса? - переспросил Роман, вскидывая брови.

Старик кивнул и сжал кулак. Столько злости было в глазах, что Роман поразился. И совершенно искренне спросил:

- Да брось, как ты собираешься до него добраться? Он же безвылазно в Германии торчит. И у него столько охраны, что там муха не просочится.

- Хе-хе, - рассмеялся тот, плеснул себе еще коньяку и залпом выпил.

- Не скажешь? 

Фомин уставился на него, прищурившись и вытянув трубочкой губы, и покачал головой. А потом проговорил:

- Ты же умный. Попробуй, догадайся сам.

40. глава 40

В «Боссе» сынок Роман действительно не задержался. Немного посидел и ушел. Жаль, Николай Ефимович предпочел бы поближе к своему незаконному отпрыску приглядеться. Раньше, когда тот только в их семействе появился, они восприняли его примерно так же, как стая волков воспринимает случайно приблудившегося домашнего щенка. Откормленного, сытенького, жирного. Ну, и поступили с ним соответственно. Съели.

Разумеется, Николай Фомин открыто команду не давал, его сын и дочь там действовали на свой страх и риск. Он мог бы пресечь, теоретически. Но не вмешался, решил, пусть все идет как идет.

А сейчас Роман против ожидания вернулся на коне. И это озадачивало. Большой вопрос, как ему удалось рассчитаться с долгами, душу, что ли черту продал? Но даже не это было главным. Фомин не узнавал больше в нем того озлобленного щенка. Роман сильно изменился и, похоже, не забыл ничего. Значит, будет мстить.

Николай Ефимович поморщился и потянулся к бутылке с коньяком. Налил себе немного и застыл, глядя в пространство. Хорошо, что он не знает, что папа к тем делам впрямую причастен. А так - с него гладки взятки. Дорогой сыночек Алексей пусть разбирается с ним сам.

И хохотнул цинично. Чай, братья. Как-нибудь поладят, не вмешивая в свои разборки папу. Зацепило его другое.

В разговоре Роман упомянул, что хотел бы поквитаться с братьями Савельевыми и Феликсом. И говорил он серьезно. Не врал, во всяком случае, так ему показалось.

Заманчиво...

Он отпил глоток и снова задумался.

Заманчиво, вот только Николай Фомин не доверял сыну. И внезапный интерес Романа к Анастасии тоже вызывал у него повышенное внимание и некоторое беспокойство. Так же, как и его неожиданная осведомленность.

Тот упомянул, что свадьба там на носу и это дело решенное. Да, Николай Ефимович получал от девчонки сведения по нескольку раз ежедневно, но девушки вообще склонны к преувеличениям, и часто выдают желаемое за действительность. Она могла ошибаться или привирать, могла выставлять свою работу в более выгодном свете, чтобы лишний раз доказать свою полезность.

Ага. Чтобы потом с него попытаться бабок стрясти!

Старик развеселился своему предположению и захохотал. И поперхнулся, кашляя и давясь коньяком. Потом наконец отдышался и выругался.

- Ишь, сучка хитрая! Ни копейки я тебе не дам.

Однако, то, что сказал Роман, было уже практически официальной информацией. Значит, задачу свою выполнила. Хотя он это видел и так. Они и по гостям, и за одним столом с Серовой Лизой. Теперь главное выждать, когда старый черт Феликс свое мурло покажет. И вот тогда...

Николай Ефимович откинулся в кресле и прикрыл глаза. А потом шумно вдохнул воздух, облизывая губы. Тогда. Недолго уже ждать.

Потом вдруг сально усмехнулся.

А Андрей-то Савельев на девчонку все-таки запал. Он с ним не ошибся. Теперь его можно доить и доить. Потому что у Фомина на Анастасию Михневу было столько рычагов давления, по гроб жизни хватит. Она выродка Савельевского ему на блюдечке поднесет и с потрохами сдаст.