Один из особо внимательных радиослушателей нажаловался в Национальный совет по телевидению и радиовещанию. Написал о попранных основах толерантности, сетовал на постоянные унижения гомосексуалистов. На письмо отреагировали. В адрес радиостанции пришло предупреждение. Цепная реакция задела Игорька. Больше его в эфир не выпускали. Говорят, потом его голос слышали на другой частоте. Все те же рассказы о кошмарах, которые он относил к обычным сновидениям.

На время Розамунда исчезла. Затихла подобно одноименной композиции Шуберта. Лопались шарики, полз столбик мифического термометра. «Ангорские пересмешники» продолжали хохотать над своими шутками. В сетке вещания появилась еще одна передача. Над названием долго не думали, слямзили у одного из российских телевизионных каналов. Ток-шоу называлось «Глас народа». Динамики рвало от криков борцов за социальную справедливость. Древняя старушка обещала повеситься, если мэрия не возьмется за уничтожение бродячих котов и собак. Вешаться ее отговорили. Завуалированно посоветовали утопиться. Юный скаут прокричал на всю Ригу, что Ивар Смирновс из седьмого «Б» занимается онанизмом в кабинете биологии. У мальчика спросили, как его фамилия, и в прямом эфире посоветовали Ивару Смирновсу отучить одноклассника Игоря Берззиньша от стукачества и пожелали успехов в тренировке кистевых суставов.

В один из таких эфиров дозвонилась и Розамунда. После долгих расшаркиваний Зигмунд попросил женщину рубануть правду-матку.

– Я расскажу о нашем соседе Улдисе. Мы с мамой живем в коммунальной квартире.

– А сколько маме лет? – поинтересовался Рома.

– Маме семьдесят два года. А что?

– Да ничего в принципе… Привет маме передайте. Привет и спасибо за такую сознательную и активную дочь. Продолжайте, Розамунда.

– Мы с мамой купаемся раз в три дня.

Зигмунд закрыл рот ладонью. Сморщившись, махнул пятерней у кончика носа:

– Правильно, Розамунда! Женщина должна пахнуть!

– Чем?

– Собой, конечно. Никакие парфюмы не заменят природного запаха женщины. Мой партнер Роман выбирает женщин именно по запаху.

Зигмунд ушел в очередной зигзаг пошлости. Но он знал, что жена Ромы радио не слушает. Розамунда продолжила:

– Мы с мамой, как я уже говорила, моемся раз в три дня. Но вот что я заметила. Так как у нас совмещенный санузел, то посещаем мы его не только на предмет купания…

– В розовых пеньюарах, – перебил Рома.

– Роман, дайте мне досказать, пожалуйста. Так вот. Иногда, сидя… То есть иногда, заходя в ванную, я замечаю, что наш кусок мыла поблескивает от влаги и в те дни, когда мы с мамой не моемся. А так как кроме соседа Улдиса в нашей коммуналке никто не живет, то ответ на вопрос лежит на поверхности. Нашим мылом пользуется Улдис. А мы с мамой очень брезгливые. Я это к чему – Улдис человек выпивающий. Иногда водит к себе женщин легкого поведения. И страшно подумать, что они, как и Улдис, тоже куском этого мыла моют свои… Ну, вы понимаете, что я хочу сказать. Представляете, если мы с мамой заразимся каким-нибудь венерическим заболеванием? Мама этого вообще может не перенести. И не только в физическом, но и в моральном плане. Вот, собственно, все, что я хотела вам рассказать.

Первым отойти от приступа смеха удалось Зигмунду. По его голосу и не сказать было, что мгновенье назад этот человек хохотал в выключенный микрофон, сложившись вдвое.

– Розамунда! Имя! Имя, сестра!

– Я же сказала – Улдис.

– А фамилия любителя горячительного и доступных женских телес?

– Круминьш. Улдис Круминьш. Слесарем на фирме «Астроник» работает.