По сравнению с товарищами по несчастью Саймон был счастливчиком: свое самое ценное – линзы – он сберег. Достались они ему по случайности, но случайность была особенная, предопределенная свыше. Начитавшийся эзотерической литературы Клисс в этом не сомневался.

Около трех с половиной стандартных месяцев назад на Земле проходил 24-й Галактический конгресс социоаналитиков, и «Контора Игрек», заинтересованная в распространении кое-каких идей, забросила туда свой интеллектуальный десант. Саймон зарегистрировался под именем Руфия Конкелькоута, ученого с Неомоны. Он был тщательно загримирован, подкожные гелевые инъекции превратили его в круглолицего толстяка. И какой же он испытал шок, когда в ресторане отеля к нему без спроса подсел незнакомый пожилой мужчина и негромко заметил:

– Вы так изменили внешность, что вас мудрено узнать… Опять с полицией проблемы?

Саймон вздрогнул. Он в это время ковырялся в вегетарианском рагу, стараясь не глядеть на соседние столики, где ели мясо, и размышлял о том, что эти овощи, может статься, были удобрены чьими-то разложившимися ушами, – и вдруг его, фигурально выражаясь, сцапали за шиворот!

– Вы стали нервным, Доминик, – неодобрительно добавил незнакомец.

– Я не Доминик, – возразил Саймон. – Доктор Конкелькоут, структуральная социология, чем могу быть полезен?

– Бросьте, Доминик, не существует никакого доктора Конкелькоута. Но я всего лишь курьер, мое дело – передать вам посылку от вашего заказчика. Сами знаете какую.

Поскольку доктора Конкелькоута действительно не существовало, Саймон счел за лучшее не углубляться в этот вопрос и немного побыть Домиником. На стол перед ним легла небольшая коробочка, курьер заставил его расписаться в получении.

Вначале Клисс хотел выкинуть чужую посылку в мусоропровод, но любопытство заставило его открыть коробку и посмотреть, что там. А был там прозрачный футлярчик с двумя кружочками, прибор для просмотра и настройки, вроде компактного, с пол-ладони, микроскопа, и еще инструкция. Когда Саймон разобрался, что к чему, его бросило в пот. Это должно принадлежать ему и только ему!

До закрытия конгресса он места себе не находил от страха, что появится неведомый Доминик или вернется перепутавший адресата курьер и у него отберут сокровище, но все обошлось, и Саймон Клисс, волею судьбы ставший обладателем сверхминиатюрной видеоаппаратуры, приступил к съемкам фильма.

Он и вчера испугался прежде всего за фильм, потом уже за себя. Когда они впятером то ли бежали, то ли ползли по темному вонючему лабиринту, Саймону придавала сил мысль о том, что, если треугольники сожрут его раньше, чем он доберется до вайги, его творение погибнет вместе с ним. С отчаяния он даже попытался воспользоваться советом, который Лиргисо дал «сканеру»: забирать энергию у тех, кто находится рядом. Как это делается, Саймон не знал, но вообразил, что у него есть шланги с раструбами, вроде как у робота-уборщика, и через них он втягивает живительное сияние, исходящее от Роберта, Зойга и Сабрины (связываться с Кирч не рискнул – ну ее, стерву).

С дистанции он не сошел и вайги напился, а потом была взбучка, но не до смерти, даже без переломов, потому что обитатели домберга не хотели неприятностей – полиция, чтобы прижать этих бродяг, цеплялась к любому пустяку. Если будет дознание, наверняка они скажут, что Намме и Гнаса убил Лагайм.

Хмель понемногу выветривался. Римма под утро задремала, остальные пребывали в кислом расположении духа. Воспользовавшись этим, Саймон рассказал им разок про Топаза и два раза про ухо. Когда ему удавалось выговориться, он испытывал короткое облегчение, но окружающие не желали с этим считаться, в последнее время даже психолог отмахивался – мол, надоело слушать одно и то же.