Признание того, что у каждого есть своя шкала ценностей, которую мы должны уважать, даже если не одобряем, является частью концепции ценности индивидуальной человеческой личности. То, как мы оцениваем другого человека, неизбежно будет зависеть от того, каковы его ценности. Но вера в свободу означает, что мы не берем на себя роль окончательного судьи в вопросе о ценностях другого человека, что мы не чувствуем себя вправе мешать ему стремиться к не одобряемым нами целям, при условии что он не вторгается в столь же защищенную сферу жизни других.

Общество, не признающее за каждым право руководствоваться в жизни собственными ценностями, не может иметь уважения к достоинству индивида и не может по-настоящему познать свободу. Но верно и то, что в свободном обществе индивид оценивается в соответствии с тем, как он использует свою свободу. В отсутствие свободы нравственное достоинство лишается смысла: «Если каждое действие зрелого человека – доброе или злое – было предпринято под давлением нужды, приказа или принуждения, что остается от добродетели, кроме имени, какую похвалу сможет заслужить добродетель, что за радость быть трезвым, справедливым или целомудренным?»[153] Свобода – это возможность творить добро, но лишь при условии что одновременно она является возможностью творить зло. Тот факт, что свободное общество может успешно функционировать, только если люди в какой-то мере руководствуются общими ценностями, пожалуй, объясняет, почему философы иногда определяли свободу как действие в согласии с нормами морали. Но такое определение свободы отрицает ту свободу, которая нас интересует. Свобода действия, являющаяся условием нравственного достоинства, включает в себя свободу действовать неправильно: наша похвала и осуждение всегда относятся к человеку, имеющему возможность выбора, к тому, кто соблюдает правила не в силу принуждения, но лишь в силу предписания.

То, что сфера личной свободы является также сферой личной ответственности, не означает, что за наши действия мы отвечаем перед кем-то конкретно. Действительно, мы можем навлечь на себя осуждение других, делая то, что им не нравится. Но главный довод, почему мы должны нести полную ответственность за наши решения, заключается в том, что так мы обращаем внимание на причины событий, которые зависят от наших действий. Главная функция веры в личную ответственность – побудить нас полностью использовать наши знания и способности для достижения наших целей.

6. Возлагаемое свободой бремя выбора, ответственность за собственную судьбу, которая ложится на человека в свободном обществе, стали в современном мире главным источником неудовлетворенности. Гораздо больше, чем когда-либо прежде, успех человека стал зависеть не от наличия у него особых способностей вообще, а от того, сумел ли он правильным образом их использовать. Во времена меньшей специализации и менее сложной организации, когда почти каждый мог знать о большинстве существующих возможностей, поиск продуктивного использования своих особых умений и талантов был не столь трудным. По мере роста общества и его усложнения потенциальный заработок все больше зависел не от умений и способностей человека, а от правильного их использования; и теперь искать наилучшее применение своим способностям будет все тяжелее, а разрыв между вознаграждением, получаемым людьми с одними и теми же техническими навыками или способностями, будет расти.

Пожалуй, нет ничего грустнее, чем осознавать, какую пользу ты мог бы приносить людям и сколь бесплодно были растрачены твои таланты. То, что в свободном обществе никто не обязан заботиться о наиболее подходящем применении талантов человека, ни один индивид не вправе требовать, чтобы ему предоставили возможности для использования его особых талантов, и что его таланты, если только он сам не найдет им применения, скорее всего, останутся невостребованными, – самый веский упрек в адрес свободного общества и источник самого острого негодования. Если человек осознает, что обладает некими потенциальными способностями, это естественным образом приводит к притязаниям на то, что долг кого-то другого – их использовать.