В тот момент он и сам не понимал – насколько оказался прав.

Приятельница пожала плечами, уселась в кресло и небрежно махнула рукой.

– Да ладно вам! Я и не думала пытать вашего Мальдиса. Просто вспомнила, как спрашивала школьников на экзамене. Мучительно выискивала вопросы, на которые у них есть ответы. Пыталась раскопать залежи знаний под многотонными пластами полного невежества…

Судя по выражению лица слуги, понял он из монолога Светы немного. То ли школьники в Вейливере оказались на редкость смышлеными, то ли учителя не слишком старались «докопаться» до их знаний, но сочувствия приятельница не дождалась. Разве что от меня. Зато у парня задергался глаз.

– Вы лучше ответьте про сопровождение, – напомнила я слегка подвисшему лакею.

– Ах да! Простите! – спохватился он. – Видите ли. По нашим традициям, если женщина дает мужчине согласие сопровождать ее на смотрины к жениху, она фактически дает согласие на то, чтобы этот мужчина просил ее руки, если первый откажется.

Бзинн… Хорошо, что чашку я держала не над собой. Фарфоровые черепки рассыпались по полу, напиток расплескался желтыми кляксами.

Слуга удивленно покосился на меня, на Свету, которая беззвучно хохотала и тыкала пальцем вверх, будто намекала на сцены из жизни знати, изображенные на потолке.

– Я вызову горничных для уборки? – робко уточнил парень.

– Конечно-конечно, – выдавила сквозь хохот приятельница. – И успокоительных девушке принесите, – кивнула она в мою сторону. – Не переживайте, это пройдет. У нее просто легкий шок. От счастья, наверное. С русскими женщинами такое бывает. Как захлебнутся в пучине безудержного восторга, как пустятся во все тяжкие… Прощай посуда и здравствуй кастрюля на голове мужчины.

Я хотела помотать рукой, успокоить слугу – он аж попятился, не понимая иронии Светы, наткнулся спиной на дверь и замер соляным столбом. Но в эту минуту случилась очередная уже неожиданность.

Из моих пальцев выскочили световые лучи, ослепили, ударили в стены, в черепки на полу, в чайник. Фарфор брызнул во все стороны, напиток тоже. Лучи отразились от стен, оставив на них длинные царапины, словно кто-то очень когтистый отчаянно скребся в другую комнату.

Кнопка для вызова слуги приняла на себя удар тоже. Вначале она вспыхнула синим, затем оранжевым, потом загорелась. Веселое пламя потянулось во все стороны, раскрываясь как диковинный цветок. Слуга стремительно пригнулся, и осколок кнопки просвистел у него над головой. Срикошетил от двери и присоединился к черепкам на полу. Сама кнопка неожиданно потухла и теперь напоминала большой оплавленный бутон.

Света уклонялась от лучей, осколков и брызг играючи. Без драматизма, в отличие от слуги. Когда все закончилось, бледный как мел парень прижался к двери, будто пытался с ней слиться.

На мой пораженный взгляд Света только пожала плечами и невозмутимо сообщила:

– Да поду-маешь! Ты еще не видела старшеклассников из моей школы. Когда я входила в класс, по воздуху порой летало и не такое. Кнопки, ручки, самолетики еще ладно. Представь себе бумажный кулек с шилом или иголкой. Представила?

Я кивнула, слуга нервно дернулся.

– Вот такое у нас тоже случалось. И не так редко, как хотелось бы. Школа это… хм… школа жизни или выживания. Учителя и преподаватели вузов легко усмирят бешеного слона или медведя, разбуженного зимой. Тут главное крепкие нервы, хорошая физическая подготовка и готовность к любым сюрпризам. Даже если тебе рассказывают, что басни Крылова написал Гоголь, удивляться не надо. Просто ненавязчиво уточнить – о чем это бессмертное произведения Гоголя. И когда тебе скажут, что оно о том, как женщина бросилась под поезд из-за любовника, просто посочувствовать еще и Толстому.