— Да, директор. — Инно склонил голову, как того требовали правила, сейчас это было ему на руку — не хотел смотреть в цепкие, пытливые глаза Бантора, которые словно прожигали в нём дыры, пытаясь забраться внутрь…

— Здесь не стоит жить по правилам, — усмехнулся тот, и удивлённо поднявший глаза Инно увидел, как ладонь с перстнем вновь коснулась головы директора. — Знание недоступно большинству учеников школы. У нас каждый сам за себя. Запомни это, Инно.

От этих слов стало не по себе. Если не прямая угроза в них была, то что?.. За четырнадцать лет Инно ни разу не сталкивался ни с жестокостью, ни с насилием, ни даже со свойственной школам Старого мира травлей. На их уровне жили и учились воспитанники одного возраста, а действия наставников исключали конфликты на почве самоутверждения, да и готовых открыто нарушать правила были единицы. К тому же он никогда не был один — рядом всегда находилась Янин, что сразу ставило двойняшек в выгодное положение перед остальными воспитанниками интерната, разобщёнными и одинокими.

О том, что Инно придётся забыть про привычную жизнь в Восточном городе, он понял почти сразу — все воспитанники проживали в огромных общих комнатах с десятками кроватей. Ни личного пространства, ни тишины.

Ленц показал ему, где находятся душевые (к счастью, кабинки закрывались) и туалеты, проводил до заправленной серым койки, на которой аккуратной стопкой лежала новая форма. Тоже серая. Комбинезон, как и у всех в этой школе. Инно, почувствовав на себе внимание нескольких десятков глаз, сел на кровать и попытался взять себя в руки. В этом чуть притихшем гомоне ему стало душно. Не из-за нехватки воздуха — не хватало чего-то другого. Свободы, связи с Янин. Её физического присутствия. В голове мысли ползали вязкой жижей, не позволяя даже решить, что сейчас лучше сделать — идти в душ переодеваться или узнать расписание своих занятий.

— Новенький? — спросил его паренёк, сидевший на соседней кровати, Инно кивнул. — Из Восточного города, серьёзно? — Не дожидаясь ответа, он перескочил и сел рядом, протягивая руку. — Ярм.

— Инно, — тот по инерции пожал её, поражаясь близкому контакту, раньше он мог позволить себе подобное только с Янин.

— Какой ИВЗ? — спросил Ярм, не отпуская ладонь Инно.

— Четыре.

— Не может быть! Вас же там специально выводят… Никогда не слышал, чтобы у благородных так мало было! — воскликнул он.

— Выводят? — зацепился за слово Инно, хотя «благородных» тоже резануло слух.

— Выводят, — немного хищно ухмыльнулся Ярм. При близком рассмотрении он казался явно старше четырнадцати — над верхней губой уже виднелись редкие волоски. — Хочешь сказать, что знаешь своих родителей? — спросил он с вызовом.

— Да, знаю. Марил, — ответил Инно и, запнувшись, поправился: — Маму то есть.

— А отца не знаешь? — поднял одну бровь Ярм. — Столько усилий ради Знания и всё впустую. Не обижайся. Но привыкай. Здесь не любят таких, как ты.

И Ярм был чертовски прав, Инно с ходу ощутил на себе всё пренебрежение к «благородным».

На их этаже в общих комнатах проживали мальчики разного возраста: от четырнадцати до восемнадцати. У девочек был свой этаж. Общей была и столовая, в которой обедали целой комнатой сразу, по пятьдесят человек.

Еда здесь отличалась однообразием, никто не пытался сделать синтезированную питательную массу подобием блюд из Старого мира хотя бы внешне, как было в интернате, это требовало дополнительных ресурсов, которые на бесперспективных в плане восприимчивости к Знанию подростков тратить никто не собирался.