Сейчас на острове жил только старенький схимонах Рафаил, которого почитали прозорливым старцем, и две его помощницы – бабульки-монахини Тамара и Ермона. К ним нередко наведывались паломники, привозили из Куги продукты. Если требовалась мужская сила для каких-то работ, тоже звали подмогу из деревни. Ко мне отец Рафаил относился по-доброму, и однажды, в припадке осенней тоски, я рассказал ему свою историю. К моему удивлению, он не стал наставлять на путь истинный или давать духовные советы, а просто положил ладонь мне на лоб, улыбнулся грустно и сказал:

- Ничего, Ванечка, перемелется – мука будет.

Вот и сейчас я должен был забрать что-то заказанное для них.

Ожидание действовало на нервы. Я уже обошел всю деревню, потрепался со знакомыми, заправил катер и даже выпил кофе из автомата в визит-центре - неуклюжей деревянной коробке, где сидели, откровенно бездельничая, двое сотрудников парка. Поймал на телефон вай-фай, посмотрел кино. По времени уже должны были подъехать, и я вышел к причалу. Разговаривал с сыном лодочницы Авдотьи, поглядывая в конец улицы.

Звук двигателя из-за поворота противно отозвался сосущим спазмом в желудке. «Газелька» тормознула у самого причала, открылась пассажирская дверь, показались ноги в джинсах и берцах, а потом и вся их хозяйка спрыгнула на землю.

Наверно, я надеялся, что она изменилась. Постарела, растолстела. Но нет – абсолютно нет. Как будто только вчера расстались. И это еще подлило маслица в огонь. Я прекрасно сознавал, насколько сдал внешне за эти годы. Не то чтобы совсем перестал за собой следить, но все стало безразлично. Белье менял, в баню ходил, ногти стриг. Пару раз в месяц ровнял волосы и щетину триммером. На все остальное забил. Смотрит кто-то на меня, нет – плевать. Да и кому тут смотреть?

А вот она цвела, как розочка весной. Молодая, стройная, красивая. Сразу видно: живет полной жизнью, в том числе и интимной. И правда, с какой стати ей себе в чем-то отказывать? Время идет быстро. Я тоже так себе говорил в первый год. Знакомился в Тиндере, трахал каких-то невнятных одноразовых телок, не запоминая имен. А когда приехал на озеро, понял, что, если нет чувств, лучшие подружки всегда под рукой. Вернее, они самые и есть – рученьки. Правая и левая. Эффект тот же, что и от случайных баб, но зато с ними не надо разговаривать. И они не выкатывают претензий.

Когда она сказала про незакрытый гештальт, захотелось выкинуть ее за борт – пусть плывет обратно. Утонет? Ну и хрен с ней.

Про Магнича с языка сорвалось само, хотя прекрасно понимал, что ляпнул чушь. И что она имела в виду, тоже понял. Вот только мне очень сильно не понравилось, что ей вздумалось решать свои психологические проблемы за счет моего спокойствия. Я восстанавливал его с большим трудом, собирая и склеивая осколки себя, а теперь все снова разлетелось вдребезги.

Знаешь что, Шура? Если тебе кажется, будто мы обрубили канаты не по правилам, найди психотерапевта, пусть вправит мозги на место. А мне все предельно ясно.

- Послушай, - я покосился на нее.

Сидит, выпрямившись, будто с палкой в заднице. Глаза закрыла, дышит, как больная собака. С тем самым упертым выражением, которое я терпеть не мог.

- Саша! Не надо делать вид, будто эмигрировала во внутреннюю Монголию. Помнишь, я сказал, что больше не хочу тебя видеть? С тех пор ничего не изменилось. К сожалению, я не могу пинком отправить тебя на хер, ты мне не подчиняешься. Прошу по-хорошему. Пока недалеко отплыли. Давай вернемся. Билеты обратные я тебе оплачу. И что там еще нужно, командировочные? Если бы дело было только в работе, я бы как-нибудь потерпел. Но вот эти вот твои… гештальты мне ни разу не упали. Развлекайся без меня.