Критика советской историографии на фоне «декоммунизации», «десоциализации» научных исследований коснулась основополагающих вопросов исторической науки, в том числе стадиальности, периодизации мировой истории и истории Востока. Развернувшиеся в мире на рубеже XX–XXI вв. процессы заставили по-новому взглянуть на Новейшую историю, как таковую, на проблемы предшествующей и во многом определившей ее Новой истории257.

Основное содержание Новейшей эпохи, наступившей после «действительно крупного перелома», вызванного Первой мировой войной, – это не только гибель России, закат Европы и распад колониальной системы; не только отказ от либерализма в экономике и политике, это в первую очередь «начавшийся процесс разложения всех цивилизаций Нового времени – не только на Западе, но и на Востоке…»258.

Разобраться в столь непростых вопросах векового противостояния Востока и Запада в прошлом, а сегодня, в частности, в напряженной конфронтации Арабского Востока и американо-европейского Запада необходимо и можно, лишь обращаясь к изучению истории, «к тем традициям военно-политического противостояния, религиозной непримиримости, которые веками сеяли ненависть и недоверие между арабами и людьми Запада…»259.

Характер взаимоотношений между этими двумя направления обществознания достаточно сложен и неоднозначен. Более того, под воздействием целого ряда обстоятельств со временем он претерпевал значительные изменения. Если на стадии своего становления и востоковедение, и экономическая теория развивались, будучи практически полностью изолированными, то особенно на протяжении второй половины ХХ в. и последнего десятилетия мы наблюдаем очевидную тенденцию к нарастанию взаимопроникновения, активного взаимодействия и взаимообогащения, к распространению междисциплинарного подхода в изучении многих аспектов общественной жизни стран Азии и Африки.

В силу объективных причин формирование основ современной экономической теории протекало вне сколько-нибудь ощутимого востоковедческого контекста. Своеобразным воплощением такого подхода можно считать знаменитые строки Р. Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им вовек не сойтись». По сути дела, именно на этой основе стояла традиционная политическая экономия. Она с большей или меньшей степенью адекватности отражала некие ключевые тенденции и закономерности западноевропейского варианта развития.

Последние, как известно, воспринимались корифеями классической школы А. Смитом и Д. Рикардо как «естественные», иными словами, имеющие вневременную и внепространственную значимость. Соответственно все, что не вписывается в рамки этих универсальных правил, есть не что иное, как досадное исключение, подлежащее в конечном счете искоренению. В результате рано или поздно должно произойти «возвращение блудного сына» на магистральную траекторию хозяйственного функционирования. Подобный подход выглядит во многом парадоксальным. Ведь до начала XIX в. многие страны Востока находились на более высоком уровне экономического развития, чем европейские государства. Так, по имеющимся оценкам, в 1750 г. на долю Китая и Индии приходилось свыше 70 % мирового промышленного производства260.

Вера в то, что именно западная цивилизация в максимальной степени соответствует магистральному пути развития человечества и до сегодняшнего дня не просто сохраняется, но и активно культивируется. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на привычную географическую карту мира