Петя, уже долго сдерживавший смех, тут расхохотался в голос.

– И это вы совсем недавно напоминали мне, что нужно хорошо учиться!

Тут уж и я расхохоталась. Напридумывала столько заданий и забыла, что есть куда более насущные дела.

– Хорошо, Петя. Я тоже возьму на себя часть работы. Я стану думать за двоих!

Мы снова рассмеялись.

– Вы, главное, про репетицию договоритесь. Остальное может и подождать. Еще с Григорием Алексеевичем и с Михаилом Аполлинарьевичем я вполне сама могу переговорить.

Мы полюбовались роскошной елкой не менее десяти саженей высотой и с нижними лапами в полторы сажени длиной. Разглядели среди засыпанных снегом ветвей украшения из картона, обклеенного серебряной фольгой, и лампочки рождественской гирлянды. Прошли вместе до Благовещенского собора и разошлись в разные стороны. Петя зашагал вверх по Дворянской, а я пошла прямо в сторону Аптекарского моста, за которым начиналась наша улица.

Пелагея готовила нечто невероятно вкуснопахнущее, а Мария Степановна читала газету, чего прежде за ней не водилось.

– Пришла, краса ненаглядная! – обрадовалась моему появлению хозяйка. – Садись с нами, в компании веселее. Я вот о вашем приезде прочла. Так уж вашу маменьку расхваливают, что даже самой захотелось в театре побывать. Я там уж сколько лет не была? Да почитай, со смерти супруга и пару лет до того добавить нужно.

– Так я попрошу для вас контрамарку! – обрадовалась я, что могу хоть чем-то угодить доброй женщине. – И для Пелагеи, если она пожелает.

– Вот еще! – фыркнула наша кухарка. – Стоит из-за меня людей беспокоить.

– Стоит, стоит! Вы окончательно решайте, пойдете или нет, а мы с маменькой уж все организуем. На лучшие места посадим!

– Да нам бы поскромнее куда, согласно чину, – сдалась Мария Степановна. – А ты, Дашенька, где гуляла? Грозы не испугалась?

– Испугалась! Но кроме испуга еще и весело было. А позволите вас спросить, Мария Степановна?

– Да конечно же, спрашивай, чего вдруг чиниться стала? Или о чем нескромном спросить хочешь?

– Не знаю, как и сказать. Нескромным это не назову, но тема необычная. Я вот за сегодняшний день несколько раз услышала про дом Кулевых, а что да как, отчего все эти россказни идут, не знаю.

– Может, и не стоит такие страсти на ночь рассказывать… – задумалась хозяйка.

– Ну до ночи еще далеко, – невзначай заметила я.

– А! – махнула рукой Мария Степановна, откладывая в сторону газету и очки. – Ты у нас барышня смелая, из-за сказок плохо спать не станешь. Только с чего бы начать? Вот, припомнила. Случилось это лет сорок тому назад, могу и точнее сказать, да считать неохота. Мы только приехали в этот город, домом своим обзавелись не скоро, а квартировались тогда неподалеку от того самого дома. К тому времени проживал в нем с семьей господин Семен Кулев, ему он от отца достался. Чинов Семен Кулев был маленьких, в какой-то конторе приказчиком служил, или как там его должность была? А, не помню, да не в том суть. Жил себе человек, не тужил. А тут несчастье на него свалилось – овдовел. Как водится, стал горькую пить. Совсем опустился. А ведь при нем еще мать жены проживала, вот уж для нее горе двойное вышло! Она, ясное дело, попрекала его пьянством, пыталась к нормальной жизни повернуть. А он допился до белой горячки да однажды тещу свою топором по шее и стукнул. Видимо, крепко ударил. Но сам уже и до того от водки был в полном изумлении, так, ничегошеньки и не поняв, спать пошел. А вот как проснулся да хоть что-то соображать стал… Нашел он старушку обезглавленной. У самого руки в крови. Что делать? Ума ему достало только в трактир пойти и по новой напиться. Но там он за разговором кому-то из собутыльников все и рассказал. Да те не поверили, решили, что спьяну наговаривает на себя. Тот на недоверие обиделся и позвал всех в гости. Да никто не пошел. А когда спустя неделю-другую сами очухались да заметили, что нету давно собутыльника, так решили все же навестить. И нашли они бедолагу Кулева повесившимся. А в подвале старушку обезглавленную. Голову, кстати сказать, так и не нашли. И что еще необычного: столько времени прошло, а тел вроде тлен и не коснулся.