– А я двоих хочу! – сказал наконец Владимир и добавил: – Хочу и могу! Девчонки, вы как?! Готовы оседлать такого, как я, мачо?!

– Готовы!! – вдруг в один голос, как они думали, просто ради хохмы выкрикнули Катерина и Мария.

Но хохма оказалась более чем драматичной, можно даже сказать, трагичной оказалась хохма.

Василий тут же психанул и, хлопнув дверью, буквально выскочил из квартиры. А когда вернулся через каких-то полчаса, его было не узнать. Он сел на стол, попытался закусывать огурцами, но у него ничего не получилось. Василий вдруг побелел, упал со стула и забился в конвульсиях. А потом его начало рвать кровью.

Все испугались. Нужно было срочно вызывать «скорую». А вызывать «скорую» было страшно. Ведь все они были абсолютно пьяные. И без штрафа и оплаты лечения им не обойтись. А то еще, чего доброго, и милиция нагрянет.

Тогда не видать им своих у каждого уже насиженных теплых рабочих местечек как своих ушей.

– Может, пусть ляжет проспится… – предложила Мария.

– Если он заснет, то уже не проснется! – закричал Владимир и вдруг сообразил: – Мама! Надо позвать маму.

И бросился к телефону.

– Мама! Привет! – проговорил он в трубку, стараясь удерживать голос в тонусе, чтобы мама не догадалась, что он пьян.

Но маму было не провести.

– Что, опять назюзюкался?! Маму он вспомнил!

– Мама! Тут все более чем серьезно! – прокричал Владимир. – Приезжай к Василию. Ему очень плохо.

– Вы что, его напоили?! – возмутилась мама. – Ему же нельзя! Совсем, совершенно нельзя!

Мама тут же бросила трубку. В том, что она приедет, Владимир не сомневался.

– Мы тогда пойдем? – испуганно проговорила Катерина.

– Как хотите! – махнул рукой Владимир.

Мама, очевидно на такси, приехала буквально через несколько минут после того, как женщины, вызвав такси, ретировались.

Она бросилась к синеющему на глазах Василию и закричала:

– «Скорую»! Срочно!

– Мам, вызови лучше ты, – замямлил Владимир, – а то я, сама видишь, как бы не совсем трезв.

– Ты пьян, как и он! Но ему же вообще пить нельзя! Он же закодирован! – закричала мама, плеснув в лицо Василию минералкой, тем самым пытаясь привести его в чувство.

Потом она схватила телефонную трубку и, набрав номер «Скорой помощи», закричала:

– Немедленно! По адресу…

Владимир поспешил назвать адрес.

– У мужчины явное химическое отравление.

Когда приехала «скорая», они, увидев, как выворачивает Василия, не стали даже писать, что он пьян.

– Если напишем, что пьян, с ним никто возиться не будет, а тут явная химия! – заметил молодой врач. – Наверняка какой-то гадости в подворотне налакался.

– Мы вообще-то пили за столом, и только фирменную. «Мою Московскую». И всем нормально. Только его так скрутило.

– Может, просто у каждого особая реакция, – предположил врач, выходя вслед за санитарами, которые уносили носилки с время от времени вздрагивающим в конвульсиях Василием. – Кому-то на желудок, а кому-то на мозги капает!

Мать поехала вместе с Василием в больницу.

В реанимации его едва откачали. Назавтра японский зонд показал, что и пищевод, и желудок, и даже кишечник у Василия обожжен до крови.

Двое суток его держали на капельнице. Но сказать, что появилась, как говорится, положительная динамика, было нельзя.

Тем временем следователь, который вел сразу несколько дел об отравлении москвичей паленой водкой, вел допрос с пристрастием.

И Мария Казимировна вынуждена была признаться, что попросту украла подарочную бутылку «Моей Московской» из проверенного химиками ящика.

– И нам же всем хорошо было, ведь правда? – проговорила она, растерянно оглядываясь на Владимира и Катерину.