Собственно, эта вот бумажка – единственное, что можно при желании предъявить следствию. А для следствия она даже меньше, чем обрывок пипифакса. Потому что настучать ее мог кто угодно, когда угодно и с совершенно не преступной целью. Вот, к примеру, почему бы этому письму не быть первоапрельским розыгрышем? И чрезмерно любопытная секретарша Аннушка наткнулась на эту шуточку. А ее на самом деле организовал старый приятель директора Вася Пупкин.

Нет, конечно, такая версия не выдерживает критики. Но вполне возможна в наш век высоких технологий, когда уже не проследить и не остановить потоков информации, кочующих через почтовые серверы.

Но директор-то! Каково терпение у человека. Уже месяц умирают люди в его гостинице, а он все ни мычит ни телится. Почему деньги до сих пор не отдал – понятно: где он возьмет пять миллионов долларов. Но нежелание обращаться в милицию – не объяснить.

Или объяснить? Если не идет в милицию, а люди умирают – значит, скорее всего соучастник. Или настолько придурковатый трус, что просто не способен действовать адекватно в экстремальной ситуации.

На труса не похож. Что же, значит, соучастник…

Теперь понятно, почему так резко было воспринято желание Комбата поучаствовать в выяснении обстоятельств дела.

И тут в дверь номера постучали.

– Открыто! – крикнул Рублев.

Хлопнула дверь. В комнату вошел лейтенант Крохин.

– Здравствуй! – кивнул ему Борис.

Лейтенант поздоровался в ответ, сел напротив Бориса на стул и спросил:

– Не интересно, почему я пришел?

– Интересно… – насторожился Рублев.

– Сейчас расскажу. У тебя курят?

– Кури, – разрешил Борис, готовый уже к чему угодно, вплоть до предъявления обвинения во всех убийствах скопом.

– Слушай, чего ты лезешь в расследование? Мне сегодня звонил Кулагин, жаловался, что ты суешь свой нос куда не следует.

– Я предложил помощь, – ответил Рублев.

– Это хорошо. Только скажи мне, пожалуйста, какие у тебя есть на это права? Ты ведь даже не официальное лицо, ты просто жилец этой гостиницы на время отдыха. И знаешь, вообще-то, твое участие противозаконно. Знаешь, что вбил себе в голову Кулагин? Он на полном серьезе стал утверждать, что ты осведомлен обо всем, что здесь происходит! Понимаешь? Это ведь означает, что ты автоматически попадаешь под подозрение.

– Ну, так ты сразу меня и заберешь? – усмехнулся Рублев.

– А ты не кривляйся! Сделай одолжение, пожалуйста. Я тебя никуда не заберу. На хрен ты мне нужен? Другой разговор, что надо бы у тебя поинтересоваться – с какого такого ушиба ты, простой отдыхающий, влез в эту мишуру?

– А если я не простой отдыхающий?

– Я это понял. Но попробуй только сказать, что у тебя есть какие-нибудь волшебные «корочки»!

– Даже пробовать не буду. И корочек нету. Но как-то оно неприятно, когда там, где ты живешь, творится безобразие.

– То есть лезешь ты исключительно потому, что весь из себя благородный и возвышенный духом?

– Ну, выходит, что так. Ну, плюс – имеется несколько соображений относительно творящегося.

Крохин загасил в пепельнице докуренную сигарету. Дернулся в пачку за второй, но остановился. Спросил:

– Ну а поделиться этими соображениями ты можешь?

– Запросто. Чтоб не было впечатления, будто бы я что-то скрываю от следствия.

– Следствие это примет во внимание! – саркастически заявил Крохин.

– Не сомневаюсь. А еще я не сомневаюсь в трех вещах. Первое: все эти смерти напрямую связаны с будущей покупкой гостиницы заморскими купцами. Второе: они нисколько не случайны. Это – убийства. И третье: директор тоже прекрасно это знает, но молчит.