Джиллиан опустилась на колени перед шкафчиком под мойкой и извлекла из его глубины два пакета, заполненные пластиковыми пасхальными яйцами. Она смотрела на яркие краски, пытаясь вообразить себе восторг ребенка в пасхальное утро, но ей это не удавалось. Никто никогда не прятал для нее пасхальные яйца, и болтовня подруг об их утренних пасхальных находках звучала для нее как иностранный язык.

Выпрямившись, она начала прятать яйца в разных местах на первом этаже. Затем оставила это занятие, подумав, что здесь уже было достаточно сладостей для одного ребенка. Но у нее был еще один пакет яиц с сюрпризами, которые она собирала последние четыре ночи, когда Грейс уже спала. Этими вещами всегда занимался Рик, а она сейчас явно переоценила количество яиц.

Уверенная, что наверху все тихо, Джиллиан зажгла свет и потихоньку вышла через черный ход. Тяжело переступая по веранде, чувствуя себя огромной и не-уклюжей и радуясь, что ее никто не видит, она прятала яйца под арками, за старыми цветочными горшками и под качалками, доставленными на прошлой неделе. Спрятав последнее яйцо, она села в качалку и позволила себе единственное удовольствие – расколола одну гладкую розовую скорлупку. В родительском доме сладости запрещались, и она могла насладиться ими в редких случаях, только когда никто не мог увидеть этот ее грех.

Жуя миниатюрную шоколадку, она обратилась взглядом на соседний дом. Вечерний свет окрашивал полуразрушенный дом в нежные оттенки розового и оранжевого цветов, снова делая его прекрасным. Часть крыши отсутствовала, деревянные балки сходились посередине, как выгоревшие ребра выброшенного на сушу кита. Окно спальни Лорен смотрело на нее пустым глазом, и печаль, которую она до сих пор таила в себе, окутала ее.

Не сознавая, что делает, Джиллиан спустилась по ступеням веранды и направилась к соседнему дому. Она осторожно обошла разбросанные на траве доски и гвозди, а когда остановилась перед верандой, сильный порыв ветра сзади как будто продолжал толкать ее вперед невидимой рукой.

Джиллиан поднялась по треснувшим ступеням, ощущая запах пекущегося в духовке хлеба и чувствуя объятья и улыбки Лорен и ее родителей. Слезы жгли глаза при воспоминании, и она снова загнала всплески прошлого в глубь памяти.

Джиллиан толкнула раскачивающуюся от ветра входную дверь располневшей рукой и вошла в холл. Мигая в полумраке, она ожидала прилива воспоминаний.

Мягкая розовая изоляция, которая напоминала ей о набивке плюшевой игрушки, была видна в отверстиях на стенах и потолке. Душа исчезла, остались только скелет и воспоминания, цеплявшиеся за голый пол и обнажившиеся балки. Все было разрушено и мало что напоминало дом, каким он был, но когда молодая женщина закрывала глаза, она по-прежнему могла видеть ярко-желтые стены и цветастую обивку мебели. Джиллиан колебалась, прислушиваясь к тишине, но ветерок, дувший ей в спину, побудил двинуться дальше в глубь этого призрачного дома.

Расположение комнат было прямо противоположно тому, что было у нее: кухня налево, а не направо, и лестница вилась по направлению к стороне, выходившей на пляж. Твердо держась за временные перила, она начала медленно подниматься по лестнице, не понимая, что и почему толкало ее к этому.

На верхней ступеньке Джиллиан остановилась прислушиваясь. Шум океана словно гладил дом, как мать гладит ребенка, чтобы тот заснул. На мгновение она закрыла глаза, раскачиваясь под этот мягкий ритм. Безмолвный дом как будто окружал женщину, подступая к ней со всех сторон. Она открыла глаза, снова побуждаемая какой-то силой двигаться вперед.