– Ты пытаешься меня напугать, пап?

– Нет, я не пугаю тебя… Помнишь инцидент с дикой лисицей? Тогда могла пострадать Джиллиан.

Джеймс встал и подошел к окну. Капли дождя медленно стекали по стеклу.

– Если честно, я боюсь того, что с тобой происходит, – сказал он. – И не только за тебя, но и за всю нашу семью. За твою сестру, потому что она часто рядом с тобой. Ты должен научиться управлять интенсивностью своих чувств. Мне кажется, именно сила твоих душевных порывов, выпускает наружу нечто, что отличает тебя от обычного человека и вызывает агрессию животных.

– И что мы будем делать?

– Я попытаюсь научить тебя контролировать чувства и особенно страх и злобу, – сказал Джеймс. – От них нельзя избавиться, но можно снизить накал. Надеюсь, это поможет.

Джеймс подошел к своему столу, достал из ящика цепь с медальоном в виде дракона, вернулся к сыну и протянул их ему.

– Эта вещь принадлежит тебе с рождения, – сказал он.

Малкольм перехватил цепь. Он не понял слов отца, но не задал ни одного вопроса, надеясь на разъяснения в будущем. Цепь холодила пальцы. Медальон тускло поблескивал, и казалось, будто дракон ползет по цепи, медленно перебирая лапками.

Он молча повесил подарок на шею.

Джеймс понимал, что ребенок это фонтан энергии и научить его управлять своими чувствами будет сложно. Однако он не так хорошо знал сына, как думал.

Малкольм, как губка, впитывал новые знания, охотно присоединялся к вечерним медитациям и выполнял рекомендации. Да, он многого не понимал и частенько засыпал, сидя в позе лотоса, но не хотел разочаровывать, отца, которого очень любил.

Кто-то скажет, что чувствами нельзя управлять, их можно только подавлять. Но рано или поздно «джин» вырвется наружу, и тогда жди беды. Возможно это так. Джеймс думал по-другому и верил в сына.

Они оба верили в лучшее будущее.

Урсула проводила своих друзей до развилки туристических маршрутов, а сама, постаяв немного в ожидании, когда они скроются за поворотом, сошла в густую траву и стала углубляться в лес. Тропы проложенные для туристов у подножья горы Монте Пердидо и в долине реки Ордеса[2] позволяли насладиться видами известного национального парка Испании, но Урсула любила гулять там, куда другие забирались редко.

Уже больше часа, размеренными шагами, опираясь на гладкую, кривую палку с сильно загнутым верхним концом, она шла по едва заметной тропе. В тени дерев, в своем длинном легком плаще цвета хаки, с едва накинутым капюшоном, из-под которого струились распущенные пшеничные локоны, она походила на добрую колдунью.

Тропа вела вверх, туда, где брал свое начало ручей, что журчал слева от путницы и который стремительным водопадом срывался со скал где-то впереди. Шелест листьев, журчание воды, пряный аромат леса, каждый вздох давался легко, а каждый шаг придавал сил, словно сама мать земля поддерживала Урсулу, ощутив родную душу, ощутив радость и тоску женщины, что носила под сердцем ребенка.

Она подошла к уступу, с которого срывалась вода, с шумом билась о камни, и вновь превратившись в бурный ручей, скрывалась внизу под зеленым покровом листвы. И только отсюда, сверху, становилось понятно по серебряным всполохам в лесной гуще, куда уходил ручей.

Это место ей показал Диалькин.

Урсула отступила к огромному, разломанному, островерхому камню, походившему на трон со срезанным правым подлокотником и наклоненным сиденьем, что не мешало на нем удобно располагаться. Она присела и запустила руку в карман. Все дорогу наверх, она собирала небольшие камешки, и теперь все это богатство двумя горстями легло под ноги, на гладкую и мокрую площадку перед каменным троном.