Зотова почти доплелась до своей квартиры, когда услышала позади тихие торопливые шаги. В голове мелькнула фраза Василия про слежку, сердце глухо стукнулось о ребра. Следователь резко обернулась.

– Григорий Варламович? Что вы тут делаете?

– Да вот… мимо проходил… – пролепетал Плешнер, сглотнул и достал из кармана бутылку коньяка. – Думаю, вам не помешает.

– А где конфеты? – сурово спросила Зотова.

Судмедэксперт виновато пожал плечами и вытащил из другого кармана лимон и шоколадку «Аленушка».

– Входите тогда, раз мимо шли. Так и быть, познакомлю вас с Федором, – вздохнула Елена Петровна и с неохотой отперла дверь.

По правде говоря, Зотова сказала про Федора, чтобы напугать Плешнера. Вдруг ему неловко станет, и он пойдет мимо. Но Григорий Варламович не испугался.

– Ну и где ваш кот? Я для него колбаску принес, – сообщил деловито Григорий Варламович, вытащил из кармана завернутую в газету колбасу и поболтал ломтиком в воздухе.

– Оригинально. Откуда вы узнали, что у меня кот?

Плешнер презрительно фыркнул.

– Тоже мне, тайна мадридского двора. У вас вся одежда в шерстинках.

– Есть у меня в доме нечего, – перевела тему Зотова.

– Зато есть что пить, – заявил гость, стянув ботинки и осматриваясь.

В прихожую вышел Федор, элегантно выхватил из рук Плешнера колбасу и удалился с добычей в комнату. Елена Петровна проводила судмедика в противоположную сторону, на кухню, усадила на табуретку, достала рюмки и поставила на стол.

– Уютненько у вас, – сказал Григорий Варламович, разлил коньяк и разломил шоколадку.

Елена Петровна порезала лимон и плюхнулась на уголок, уставившись на эксперта вопросительно. Плешнер развел руками, хлопнул рюмку коньяка, виновато глянул на Зотову. Та тоже выпила и закашлялась, вытерла выступившие слезы рукавом и посмотрела на судмедика, как мать на нерадивого младенца.

– Рассказывайте, Григорий.

– А собственно, нечего рассказывать. Вы сами обо всем догадались уже. Когда погибла та девушка, на меня стали оказывать давление. Предложили денег, я отказался. Тогда мне стали угрожать, что убьют сестру. Выкинут из окна и тело пришлют мне на вскрытие. Я не поверил. Но Розочка вдруг звонит мне и говорит, что пришел какой-то человек и меня дожидается. И тут я слышу, как мужской голос просит сестру окно открыть…

– Тогда вы сделали то, о чем вас просили. Липовое экспертное заключение? – спросила Зотова, с жалостью глядя на Григория.

– Не угадали, уважаемая Елена Петровна. Не скрою, готов был на все, но заключение я не успел переписать – загремел с сердечным приступом в больницу. Навестили меня тут же, пожелали скорейшего выздоровления. Потом выяснилось, что в итоге экспертное заключение написал другой специалист. Осуждать его не смею, сам грешен. Ведь если бы не сердце, то сделал бы все, что мне говорили. Однако вернуться обратно не смог. Тошно мне там стало. Выписался из больницы, оформил перевод сюда, к сестре поближе. Розочка совсем к жизни не приспособлена. Замуж рано вышла за человека вдвое старше себя. Может, слышали про архитектора Невского? Уважаемый человек был и Розочку любил безмерно. Пальцем не давал ей пошевелить, заботился, как о дочери. Год назад его не стало. Дурацкая смерть – поехал на стройку, чтобы лично проконтролировать процесс, и ему на голову бетонная плита упала. Теперь ответственность за сестру целиком и полностью на мне.

– Сожалею, – с сочувствием сказала Зотова, разлила по рюмкам коньяк и выпила свою порцию.

Плешнер тоже выпил, сунул в рот кусок шоколадки и принялся меланхолично жевать.