– Чудеса, – уважительно покивал он и посмотрел на стоящего рядом ас-Сафаха.

Тот лишь пожал плечами и присел на ступеньку паланкина.

Внутри Фадей быстро нашел комнату старшего надзирателя. Тот играл в кости с одним из надсмотрщиков.

– Уважаемые, – вежливо поклонился мудрейший, без стука войдя в дверь. – Я прошу прощения, что прерываю ваше очень важное занятие. Но у меня дело к надзирателю.

– Какое еще дело? Как ты прошел через охрану, иноземец? – удивился надзиратель.

– В ваших застенках томится осужденный юноша. Математик по имени Дука.

– Как ты прошел охрану, я тебя спрашиваю! – надзиратель с угрожающим видом поднялся и положил руку на меч.

– Успокойся. Сядь. Я не желаю вам зла, – взглянул ему в глаза торговец и, когда тот повиновался, перевел тяжелый взгляд своих карих глаз на тюремщика. – Ты тоже оставайся на месте.

– Как ты смеешь! – начал было византиец, но остановился на полуслове, сел и уставился на странного гостя широко открытыми глазами, словно увидел ангела во плоти.

– Так вот. Я пришел, чтобы поручиться и внести выкуп за юношу по имения Дука. Он ведь находится у тебя в темнице?

– Сейчас проверю, – откашлявшись, сказал смотритель, подошел к рабочему столу и раскрыл толстую книгу из листов папируса в затертом кожаном переплете. – Да. Дука Феодосийский мой узник. Условно приговорен к смерти. Завтра, если никто за него не поручится и не внесет выкуп, он будет объявлен казненным и пойдет гребцом на галеры, где проведет остаток жизни прикованным к веслу.

– Так вы не собираетесь его жарить в быке? – поднял брови торговец.

– Нет, – покачал головой надзиратель, – там в списке еще десяток убийц и грабителей. За его преступление, конечно, можно было бы и казнить на потеху толпе. Но, судя по виду, этот щуплый парнишка окочурится от страха еще до того, как его подведут к быку.

– Тогда зачем было объявлять о его казни?

– Трибунал так делает всегда, когда преступление не очень опасное, но попадает под казнь и есть надежда получить выкуп.

– Какой выкуп назначен за юношу?

– Выкуп – один солид55.

– Целый солид? – поднял брови Фадей. – Я слышал, осужденный не стоит больше горсти медяков.

– Солид. За него трибунал назначил выкуп в целый солид, – надзиратель потыкал пальцем в одну из строчек.

– Хорошо. Солид, так солид. Ты можешь оформить поручительство и принять от меня выкуп?

– Могу, уважаемый.

– Но, прежде чем я оставлю здесь свое золото, я бы хотел поговорить с узником.

– Конечно, – покорно склонил голову надзиратель и рявкнул на сидящего с открытым ртом тюремщика. – Эй ты, бездельник! Чего тут расселся! Проводи господина к Дуке Феодосийскому.

Подземных этажей, вырубленных в скалистом основании, оказалось не три, а два. Они спустились на самый нижний. Судя по длине тускло освещенного факелами коридора, камер было десятка полтора. Каждая три на три метра. В некоторых набились до дюжины узников. Другие были вообще пусты. В нескольких, прикованные кандалами к стенам, сидели три-четыре заключенных.

– Вот Дука из порта Феодосия, который сеял богопротивную крамолу среди своих учеников, – тюремщик остановился у камеры, где в разных концах на цепях сидели два человека. Один, старый и немощный, лежал у стены, не подавая признаков жизни. Другой, совсем юный, в простых одеждах, грязный, со ссадинами на лице, отвернулся от света факела и выставил вперед руку, словно защищаясь от удара.

– Этот? – спросил Фадей и, заметив, что византиец кивнул, приказал: – Отопри дверь. Я хочу с ним поговорить.

Видя, что к нему направляется знатный господин в дорогих одеждах, паренек затрясся и попытался отползти в сторону, до упора натянув пристегнутую к стене цепь.