– Отправь разведчиков на пригородные тракты. Пусть высматривают, не приближаются ли отродья Тени. Троллочьи трупы нам тоже пригодятся. Пусть их сложат в баррикады. Эй, солдат!

Проходивший мимо усталый воин – судя по мундиру, гвардеец королевы – застыл на месте:

– Милорд?

– Надо известить людей, что через эти ворота можно покинуть город. Есть ли у вас сигнал горна, знакомый этим андорским крестьянам? Такой, чтобы все шли сразу сюда?

– Крестьянам? – задумчиво повторил гвардеец. Похоже, это слово ему не понравилось. Здесь, в Андоре, оно звучало нечасто. – Да, есть. «Марш королевы».

– Сандип?

– Подключу к делу горнистов, – кивнул тот.

– Хорошо. – Талманес опустился на колени, намереваясь вытереть клинок о рубаху павшего троллока. Бок болел, но рана была пустяковая. В обычном бою ее назвали бы царапиной.

Рубаха оказалась настолько грязной, что Талманес чуть было не побрезговал касаться ее клинком, но троллочья кровь вредна для стали, и поэтому он все же вытер меч. Потом он встал, не обращая внимания на боль, и побрел к воротам – туда, где привязал Селфара. В бою с отродьями Тени на этого мерина полагаться не стоило. Скакун он отменный, но в Порубежье его не обучали.

Никто не задавал вопросов, когда Талманес взобрался в седло и повернул Селфара на запад, за ворота, к наемникам, которых он заметил чуть раньше. Увидев, что они подошли к городу, Талманес нисколько не удивился. Битва притягивает воинов, как огонь – озябших путников зимней ночью.

В недавно закончившийся бой они вступать не стали. Подъехавшего Талманеса приветствовала небольшая группа наемников. Шестеро толсторуких и, пожалуй, не слишком сообразительных парней узнали и его, и Отряд Красной руки. С недавних пор Мэт стал знаменитостью, и это способствовало репутации Отряда. И еще наемники, конечно же, заметили забинтованный бок Талманеса и троллочью кровь у него на одежде.

Вообще-то, рана уже горела как Свет знает что. Талманес осадил Селфара, затем осторожно похлопал по седельным сумкам. «Где-то у меня был припрятан табачок…»

– Ну? – спросил наемник, экипированный лучше своих товарищей. Командира распознать нетрудно: в подобных отрядах им зачастую становится тот, кто дольше прочих остается в живых.

Талманес выудил из сумки курительную трубку – не самую лучшую (ее он в бой не брал, поскольку отец считал такое дурной приметой), но вторую по качеству. Где же табак?

«Ага, вот он». Талманес достал кисет, набил в трубку немного табаку и поднес лучину к факелу настороженного наемника.

– Драться будем, только если заплатят, – предупредил командир, дородный и на удивление опрятный, хотя бороду подстричь ему не помешало бы.

Талманес раскурил трубку, выдохнул клуб дыма. За спиной у него затрубили горнисты. Мелодия у «Марша королевы» оказалась цепкая. Горнам вторили чьи-то возгласы, и Талманес обернулся. На главной улице появились троллоки, на сей раз отряд побольше.

Арбалетчики выстроились в шеренги и начали стрелять по команде, которой Талманес не услышал.

– Драться будем… – снова начал старшой наемников.

– Знаешь, что это? – негромко спросил Талманес, не вынимая трубки изо рта. – Это – начало конца. Падение государств и объединение человечества. Это и есть Последняя битва, дурень ты треклятый.

Наемники замялись.

– Ты… Ты говоришь от имени королевы? – спросил командир, в надежде хоть на какую-то поживу. – Мне лишь надо, чтобы мои люди не остались ни с чем.

– Если будете драться, – ответил Талманес, – обещаю очень солидную награду.

Предводитель наемников ждал продолжения.