Все воины, как один, склонили головы. Этот знак был красноречивей всяких слов. И за всех высказался Семикар:

– Мы будем молчать, вождь. Всё и так понятно. Наш род находится в трудном положении, а ты – наш глава, и мы тебе верим.

– Хорошо. Тело этого воина, – Ойкерен указал клинком на труп сына и спрятал оружие в ножны, – положите в общий погребальный костёр, в самый низ, чтобы его никто не увидел. – Сказав это, вождь повернулся к своим охранникам и произнес: – Сейчас едем в казармы. Пора догнать поганых южан и отомстить им за наших сородичей. – Он бросил последний взгляд на сына, точнее, на его голову, которая, лёжа на затылке, открытыми глазами продолжала смотреть на небо, и повысил голос: – Мы отомстим за всех!

– Хей-я-а!!! – поддержали его воины родным для всех северян боевым кличем. – Месть!!!

Реакция воинов была предсказуемой, Ойкерен был удовлетворён. И, снова оказавшись в седле, он направил своего мощного боевого быка к казармам молодых воинов, где собирался ударный кулак из самых лучших бойцов его рода и союзников, который должен был размазать врага по пустошам.

Вождь гнал сохатого без всякой жалости. Как обычно, мощное животное вырвалось вперёд, и только тогда, на краткий промежуток времени оказавшись в одиночестве, Фэрри Ойкерен смахнул две крупные слезинки, которые сами по себе выступили на его глазах при воспоминании о сыне и о том, что вождь был вынужден сделать. Впрочем, влага на щеках вождя могла появиться и из-за ветра, потому что больше слёз не было. И вскоре во главе тысячи закованных в броню всадников и одной сотни готовых к сражению и вооружённых боевыми амулетами шаманов внешне совершенно спокойный глава Океанских Ястребов помчался вдогонку за врагами, среди которых он надеялся найти своего кровника – остверского графа Уркварта Ройхо.

Северные пустоши. 3.12.1405

В точке сбора, на правом берегу мутной речушки Эйски, где наше соединение делало последний большой привал перед боем, мой отряд появился первым. Это было хорошо, так как мы имели время для отдыха. Два десятка воинов назначались в караул по охране лесистого холма, где расположился мой отряд. Ещё два десятка заступили в боевой дозор возле брода через водную преграду. А остальные дружинники смогли немного подремать. Впереди трудная дорога и наверняка бой. И пока мои воины, Верек и прикомандированные маги завтракали, отдыхали и грелись у костров, а дежурные десятки несли службу, я был занят важным делом.

В предрассветных сумерках я сидел у небольшого костерка, смотрел на карту местности и прикидывал, что нам делать дальше. В полдень, а может быть, немного раньше, когда все наши силы соберутся вместе, мы выступим на юг. Это очевидно, и куда понесут нас наши кони, враг понимает. А значит, северяне станут преследовать соединение по пятам и постараются обойти его по флангу. Для них это не проблема, так как переправ через мутную грязную Эйску хватает, а справа и слева множество оврагов, про которые мы ничего не знаем. Понимает ли это полковник Аугусто Нии-Фонт и догадывается ли о том, что предпримет противник? Наверняка он видит общую картину, так же как и я. Он хоть и фанатик приказов, но отнюдь не дурак. А раз так, то что он станет делать? Думаю, полковник будет оставлять на пути врага заслоны смертников, а сам постарается оторваться от погони и прорваться к границам империи. Хм! Тактика стандартная и предсказуемая. Но мне она не нравится, потому что первым заслоном смертников может стать мой отряд, а помирать не хочется, у меня на эту жизнь огромные планы, так что надо поступать по-своему.