Опытный Ястреб этого вопроса ожидал, но Ойкерен не думал, что он прозвучит так скоро. Однако вождь сориентировался быстро и, положив левую руку на правое плечо Дючина, который одним из первых диких нанхасов присоединился к его роду в походе на юго-запад, произнёс:

– Всё останется как прежде. Когда-то я сказал тебе, что поведу твоих воинов к великим битвам и подвигам, а ты станешь большим вождём. Теперь под тобой десятки тысяч людей. Твой походный шатёр полон богатств, и твоё ложе согревают самые красивые женщины из всех присоединившихся к нам племён и родовых веток. И теперь, когда до границ империи Оствер остаётся один рывок, отступать нельзя. Да, имперцы нанесли коварный удар, которого мы не ожидали, и теперь нам придётся туго. Но они не знают, а может, не хотят обращать внимания, что за нами всё племенное сообщество Десять Птиц. Соплеменники обязательно помогут нам, а значит, и вам. Поэтому я, Фэрри Ойкерен, от своих слов и обязательств не отрекаюсь. Между нами всё по-прежнему, и твои люди получат свою долю от продовольственных запасов моего рода. Однако поголодать всё же придётся. Но вам ведь не привыкать?

Ойкерен убрал руку с плеча Дючина, а тот, выражая своё почтение к словам главы Океанских Ястребов, слегка поклонился и произнёс:

– Ты прав, храбрый и мудрый Фэрри Ойкерен. Надо идти до конца, и эта голодная зима будет не первой, которую мы переживём. Мои воины будут с тобой, и мы удержим людей нашего племени в узде. Однако прежде чем я вернусь к соплеменникам, у меня есть ещё один вопрос.

– Спрашивай.

– Что с зимним походом к границам Оствера, он состоится?

– Да. К сожалению, нас будет не пять тысяч, как мы планировали, а гораздо меньше. Сам понимаешь, молодняк сохатых и оленей для упряжек уничтожили остверы, и часть верховых лосей теперь придётся оставить в поселениях. Но этой зимой мы всё равно атакуем империю. Пусть южане не думают, что поставили нас на колени. Ну и кроме того, мы постараемся добыть в их землях зерно, муку и прочие припасы, которые помогут нашим людям пережить зимнюю и весеннюю бескормицу.

– Я всё понял.

Ратэрэ Дючин снова поклонился и, резко развернувшись, широкими шагами пошёл к своим приближённым. А Ойкерен дождался, когда к нему подведут боевого лося, и, вскочив в седло, хотел направиться в казармы для молодёжи, где в учебном лагере собирались воины и шаманы, которых он должен был возглавить в погоне за имперцами. Однако произошла заминка. К вождю подскакал посыльный, молодой Ястреб на старом сохатом без седла, с одним недоуздком на голове животного, и выкрикнул:

– Вождь! Твоего сына нашли!

– Какого сына?! – не понял Ойкерен, подумав о том, что в его семье очередная беда, и сердце бывалого воина вздрогнуло.

– Сотника Мака!

– Как Мака?! Где?! Что с ним?!

– Его обнаружили на тропе, по которой уходили остверы. Он не ранен и не связан. Его просто бросили. Сейчас он в паре километров отсюда возле дороги, там, где наших воинов из арбалетов обстреляли.

– Веди!

Посыльный повернул своего сохатого в сторону дороги, а вождь и его телохранители пристроились следом. И через несколько минут быстрой скачки они оказались в широком распадке, где минувшей ночью подлые остверы устроили засаду на молодых воинов, которые спешили к горящим складам. Трупы людей и раненые уже давно были отправлены в казармы, а туши десятка погибших лосей лежали у обочины. На самой дороге находилось пятеро бойцов и шаман Вервель Семикар, дозор, который осматривал местность и обнаружил Мака Ойкерена. Все люди полукругом стояли вокруг одинокого человека и молчали.