Все чаще подбирает слова…

Все чаще пишет на нейтральные темы.

Многие вещи, о которых она прежде не задумывалась, становились важными и, как бы это сказать, звучали совсем по-иному.

Порой Катя ощущала безмерную опустошенность в душе и безграничную апатию.

Но она старалась брать себя в руки…

Нужно взять себя в руки! Слышишь, ты! Надо, надо брать себя в руки. Ты сможешь, ты сильная.

Получалось или не получалось – об этом Катя опять же судить не могла. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, она…

Что мы делаем, когда нам плохо, скверно? Мы обращаемся к друзьям.

Так поступила и Катя. И это коротенькое сообщение в сводке об убийстве у железнодорожной станции в Прибрежном пришлось как нельзя кстати. Ну, если такое можно сказать об убийстве.

Катя решила написать о раскрытии этого дела для криминальной полосы интернет-версии «Вестника Подмосковья». И не стала звонить подружке Лиле Белоручке загодя.

Решила просто приехать сама в Прибрежный.

ОВД находился на берегу Москвы-реки. И почти рядом со столицей. Раньше это было просто отделение милиции Прибрежное. И туда словно в ссылку отправляли тех, кто… Ну, в общем, не имел особых служебных перспектив – оперов и участковых, грешивших алкоголем, которым до пенсии оставалось год-полтора. Их просто жалели увольнять за пьянство. А также строптивых, тех, кто имел с начальством какие-то конфликты. Или тех, кто просто не сработался с основным коллективом района.

Такие места в полиции – своеобразный отстойник. Нет, нет, не подумайте, что там все сплошь грешники и злодеи, нет, скорее даже наоборот. В подобных местах – в заповедниках – порой бытует особая атмосфера, отличная от общей генеральной несгибаемой линии ведомства.

Если где-то собрать слишком много профи – пусть и алкашей, и строптивых, и бунтарей, то атмосфера не может не измениться.

Там, внутри.

Катя думала по пути в Прибрежный ОВД, что майору Лиле Белоручке достался непростой, очень непростой коллектив. И то, что она, женщина, возглавила криминальный отдел, это… возможно, знак судьбы. Пусть маленький, незначительный, но все же положительный знак.

В это утро, решив посвятить себя командировке в Прибрежный, Катя впервые за долгое время встала не в семь, а в начале девятого.

А это означало, что она проснулась при свете дня. Пусть серого, ненастного, но все же дня – а не в полной темноте.

Добралась до ОВД она без приключений, оставила позади Москву и тут же въехала в микрорайон Прибрежный, застроенный многоэтажками.

Отдел полиции располагался возле парка на берегу реки. У здания ОВД – все как обычно, только очень много полицейских машин.

Но вот внутри…

– Один звонок сделаю! Щас адвокат приедет – так я один звонок сделаю с его мобильного, и вас всех тут не будет! Вас всех уволят!

– Руки покажите, пожалуйста.

– Нечего меня осматривать, вы не имеете права!

В дежурной части патрульные, помощник дежурного и эксперт-криминалист пытались утихомирить задержанного – молодого мужчину, рыжего, сытого, с глазами навыкате и красными пятнами на лице. Он брызгал слюной на эксперта-криминалиста и орал:

– Лига кротких против Содома! Он – изззззвращенец бородатый, трансвестит в женском платье! Лига кротких не потерпит!

– Покажите руки, – настаивал эксперт.

– Да чего руки. Да ты знаешь, кто я?! Один звонок – и тебя, всех вас уволят без пенсии!

– Руки покажите, я сказал.

Катя, подойдя, увидела, что руки молодца, кричавшего про лигу кротких, все в зеленых пятнах.

Она отозвала в сторонку помощника дежурного, предъявила удостоверение и спросила:

– Что тут у вас?