- Нет, погоди, - Иван помотал головой. – У меня есть другой тост.

- Давай.

- Выпьем за то, чтобы она не просто сделала правильный выбор, а выбрала, за кого из нас двоих выйдет замуж. Ты же готов на ней жениться?

- Ни фига себе, ты вопрос ставишь…

- Готов или нет?

Сыскарь хорошо знал друга и понял, что тот говорит серьёзно. Возможно, даже предельно серьёзно. Значит, и отвечать нужно серьёзно.

- Да, готов.

- И я готов. Хоть завтра. И вот ещё что… - Иван помедлил, задумавшись.

- Ну?

- Бывает так, что лучшие друзья ссорятся в подобной ситуации на всю жизнь…

- У нас этого не будет, - быстро возразил Андрей. – Любовь любовью, а дружба дружбой.

- Вот и я об этом, - кивнул Иван. – Значит, давай дадим торжественное обещание. Тот, за кого Светлана согласится выйти замуж, пригласит другого на свадьбу. Что бы ни случилось.

- Разумно, - Сыскарь взял стакан. – Итак, я пью за то, чтобы Светлана выбрала себе мужа из нас двоих. И торжественно обещаю, даю слово, что, если она выберет меня, то я, Андрей Владимирович Сыскарёв по прозвищу Сыскарь приглашу на свадьбу тебя, моего друга, напарника и компаньона Ивана Сергеевича Лобанова по прозвищу Лобан. Что бы ни случилось. Так нормально?

- Нормально. Я пью за то же самое и, в свою очередь, обещаю и даю слово пригласить тебя на нашу со Светланой свадьбу, если она выберет меня. Что бы ни случилось.

- Два влюблённых идиота, - констатировал Сыскарь, когда оба допили коньяк, сполоснули стаканы водой из графина и выплеснули её за окно. – Эх, курить охота.

- Ты бросил, - напомнил Иван.

- Знаю, - вздохнул Сыскарь. – Но всё равно охота.

- Подыши свежим воздухом, легче станет. Я всегда так делал, когда бросал.

Они стояли у открытого окна, глядя на полную луну. Иван скрестил руки на груди, Сыскарь опирался ладонями на подоконник, глубоко вдыхая чистейший ночной воздух. Это и правда помогло, желание закурить сошло почти на нет. Вместо него захотелось спать. Сыскарь широко зевнул, бросил последний взгляд на луну, шагнул от окна, направляясь к кушетке, и замер. Со стороны леса (впрочем, лес тут был со всех сторон, куда не пойди) донёсся жутковатый и долгий, приглушённый расстоянием, вой. Казалось, он не закончится никогда, а так и будет длиться и длиться, выматывая нервы и душу, сквозь ночь до самого утра, если, конечно, это самое утро вообще наступит…

- Надоел, - процедил Сыскарь.

Вой прекратился, как обрезанный.

- Шаман, - сказал Иван. – Интересно, это волк или собака?

- Чтоб я так знал. Но знаю точно, что это не моя музыка. Уж больно тоскливо.

- Я почему-то сразу нашего оленя вспомнил, - сказал Иван. – Неужели это волки на него напали всё-таки? Но почему днём? Волки - ночные охотники.

- А медведи не воют. Они ревут.

- Ревут белуги. Медведи рычат.

- Никогда не видел белугу вне зоопарка, - пробормотал Сыскарь. – Равно как и волка с медведем. Ладно, давай спать. День завтра обещает быть крайне интересным и, не побоюсь этого слова, увлекательным.

- Это точно, - согласил Иван. – Спокойной ночи, Сыскарь.

- Спокойной ночи, Лобан.

Друзья улеглись, и вскоре уснули.

Никто из них не заметил, как с раскидистого клёна, росшего напротив окна, бесшумно снялся и канул в ночную темь крупный филин…

Утром, едва Андрей с Иваном успели умыться и позавтракать на кухне-пристройке (Нина Петровна напекла гостям вкуснейших блинов), в дверь постучали.

- Не заперто! – сообщила Нина Петровна, оборачиваясь через плечо.

Чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой о косяк, в дом шагнул высокий грузный мужчина лет сорока пяти- пятидесяти в военно-охотничьем камуфляже, такой же пятнистой, армейского типа, кепкой на голове и армейских же ботинках.