Андрей неожиданно понял, что стоит в темном лесу, в обнаженном виде, и любуется на все со стороны. Из ельника потянуло сыростью, его охватил легкий озноб.

«Полно, а где моя одежда? – подумал он. – Она же так и осталась на пляже».

Он свернул в сторону и, ориентируясь на столб с репродуктором и полоску воды, едва проступающую сквозь гущу леса, быстрым шагом двинулся в поисках пляжа. Не прошло и десяти минут, как он вышел к озеру.

Вокруг стремительно темнело. Но возле буфетной стойки, кафе и самой воды зажглись электрические фонари, перевитые множеством разноцветных лампочек. Это было потрясающе красиво. Из леса уже слышались звуки джазового оркестра. Играли какой-то тонкий и удивительно прекрасный, вибрирующий низами, заморский фокстрот.

Теперь пляж был почти пуст. На одном из шезлонгов он узнал знакомую фигуру. Недалеко от воды сидела сама Варвара Семеновна и курила длинную пахитоску, заправленную в тонкий мундштук. Только в этот раз она была одета в темное вечернее платье, сверкающее издали черными опалами. На глянцевых волосах красовалась алмазная диадема с небольшим, но изящным пером. Женщина смотрела на спокойную гладь воды, подсвеченную радужными гирляндами.

Андрей тихо подошел сзади. Она обернулась.

– Андрей Николаевич, ты решил стать Робинзоном в моих лесах?

Андрей усмехнулся. Теперь, в темноте и гуще озерной прохлады, он почувствовал себя неловко в обнаженном виде, стоя перед дамой, одетой в такой роскошный вечерний туалет.