Я опять кивнула — не думаю, что вы. Впрочем, здесь нужно на «ты».

Кстати, я знала, что исторически в русском языке тоже так было. Уважительно-почитательное «Вы» пришло к нам не так давно, и то народ в обиходе это не воспринял, естественно.

— Мой отец —  он добрый человек.

Верю-верю, барышня... точнее, ленна.

— Ты будешь мне помогать, Камита?

Чуть помедлив, я опять кивнула. Да, Нилла предупредила, буду осторожна. Но и помогать тебе буду, ленна Дана. Я хочу домой.

— Экономки не бойся, и никого не бойся. Не дам тебя в обиду. Ты бусы надела, вижу. Замечательно. Надеюсь, с тебя скоро их сорвут... на твоей свадьбе. Вот приедем в Андер, выдам тебя замуж.

Видно, чувства на моем лице отразились противоречивые: да, хочу в Андер, но замуж-то зачем? Она усмехнулась:

— Не бойся, насильно выдавать не стану. Только если захочешь. А пока заплети-ка мне косу, как у тебя. Мне нравится.

Она села на стул перед большим зеркалом.

Волосы у Даны были чудные, густые, ниже пояса, цвета темной меди. И вообще, я, наверное, еще не видела настолько красивых девушек. Вчера при первой встрече это не заметилось, настолько она показалась мне глупой скандалисткой — да чего там, неадекватной просто. Теперь стало понятно, что это ее игра. Игра, безусловно, дурацкая, потому как точно ли надо так орать и скандалить? И не есть нормально третий месяц? С другой стороны, всех правил этой игры я не знаю. Пока не знаю... хотя обошлась бы без этого знания и в дальнейшем.

Ей восемнадцать. От подростка недалеко ушла. Вот она кто, бунтующий подросток, которого снисходительно пожурят, но все равно не станут слушать.

А мне двадцать один. Но я, по-моему, много старше!

Ростом ленна Дана оказалась где-то на полголовы ниже моих ста семидесяти, тонкая кость, удивительно гармоничные черты. И очень худая, теперь знаю, почему.  Но не сказала бы, что это ее сильно портит. Такую, наверное, раз увидишь — не забудешь. Если, конечно, она в этот момент не визжит на экономку.

Я соорудила ленне роскошный «рыбий хвост», вплетя поданные девочкой-служанкой нити прозрачного и красного бисера. Девочка стояла рядом и не сводила глаз с моих рук, я специально для нее плела помедленнее. Вместо цветной ленты ленна носила повязку, расшитую бисером, ее надела служанка, закрепив тонкими заколками — я отметила эту деталь.

— Отлично, Камита! — ленна крутнулась перед зеркалом, разглядывая косу. — Теперь можешь поспать, заслужила, — она показала на одну из внутренних дверей, — во-он там, лавка сразу за дверью. Не высовывайся, экономка сюда не придет. А меня ждут невестины трудности! — она едко хохотнула.

Я решила, что ослышалась. Поспать?! Какая щедрость. Кажется, ленна действительно неплохой человек, раз сообразила, что рабыне после бессонной ночи хорошо бы поспать.

Она ушла. А я вдруг услышала стук мяча под окном, и голоса, смех. Выглянула…

Мяч? Невероятно! Но именно так и было. Внизу на мощеном дворе играли в мяч дети, мальчик и девочка. Мяч был синий, и он прыгал, когда им ударяли о стену — как и положено мячу. Он резиновый?..

Мяч был упругим и прыгал. Непременно надо будет при случае подойти ближе и посмотреть, из чего же он сделан.

— Это маленькая ленна и маленький лир, младшие дети именя, — девочка-служанка стала за моим плечом.

Я кивнула. Уже надоело чувствовать себя китайским болванчиком — все время киваю...

Младшие дети именя не походили на старшую сестру. Оба светловолосые, этакий скандинавский тип. Собственно, я, можно сказать, сама отношусь к такому же.

— Ты правда не дурочка? — спросила служанка, слегка запнувшись.