Прописанное ленной лечение помогло, скоро жар у Дина спал. Под утро я с чистой совестью прикорнула у него в изголовье, и проснулась, когда солнце уже встало. Моя рука — ах какая идиллия, — опять оказалась под щекой Дина, я осторожно освободила ее, он не проснулся. Теперь — к ленне?

Сначала я забежала на кухню и наскоро позавтракала лепешкой и чашкой ягодника. Слуги ели за длинным столом у входа, лепешки были из темной муки с ягодами, ноздреватые, вкусные, желающим еще наливали какого-то то ли супа, то ли жидкой каши. И собрались за столом одни женщины. На меня по-прежнему глазели — ну да ладно, это ничего. Насмотрятся и перестанут.

— Ты сегодня к нам придешь, Камита? — спросила тетушка Ола, споро собиравшая на большой поднос завтрак для кого-то: лепешки, не наши, другие — золотистые, румяные, а также какие-то маленькие посудинки с чем-то, кувшинчики, тарелочки-ложечки.

Я в ответ развела руками.

— Скажу экономке. Нечего тебя туда-сюда гонять, работай с нами, — проворчала она. — Сегодня еще лишних людей кормить, рук не хватает.

Я кивнула и показала на поднос, знаками и мимикой любопытствуя — для кого?

— Это-то? Для маленьких лира и ленны, младших детей именя, — поняла меня шеф-повариха. — Для них имень велит подавать отдельно.

— Ага, чтобы от старших не отравились, а то жалко, дети же, — ввернула рослая пухлая молодайка, уминающая лепешки за обе щеки.

За столом захихикали, тетушка Ола усмехнулась, спросила:

— От ленны-то приходили уже за ее сиротской долей?

— А как-же, небось опять вскочила ни свет ни заря, — ответила одна из поварих, — не спится ей. Уж поспала бы всласть последние свои девичьи денечки.

— А то, глядишь, муж станет по утрам в поле выгонять работать! Чем еще княгиням заняться? — заметила моя соседка по столу, и все захохотали.

— Блажит девка, — сказала другая соседка. — Третий месяц на завтрак ест вчерашнюю лепешку с водой, на обед — немного похлебки. Кожа и кости остались. Мужа хочет напугать своими костями? Так не поможет ведь. Раз их сама королева сосватала.

— А когда имень вернется?..

— Потому и не возвращается. С дочкой ссориться не хочет. Как-никак, на будущую младшую княгиню Таума придется тогами топать, а она опять начнет посуду бить.

— Ага, пусть мужу попробует побить посуду!

— Ха, а может, князь-брат только на серебре ест?..

— Говорят, этот брак — награда нашему именю. Шутка ли, за младшего князя выйти, с семьей королевы Кары породниться. Говорят, именно дочка нашей ленны княжной Таума будет. Что он сделал, что его так наградили?..

— Да, я тоже слышала.

— Шутишь? Он с молодых лет при дворе служит.

— Как служит? Когда-то служил. Все время тут да тут.

— А может, это дело не наше?

— Вот еще.

Обычный бабий треп. Не знаю, одинаковы ли люди во всех мирах, я и в существовании разных миров наверняка убедилась пару дней тому как. Но этот мир и наш были чем-то удивительно похожи. Правда, здесь еще драконы живут, и эти, как их, рухи — какие мелочи, в самом деле! А люди такие же. И слушать болтовню за столом было познавательно. Спрашивать я не могла, читать тоже, могла только слушать. Правда, понятно было не все, но тут уж делать нечего. Пойму потом!

Покои ленны я отыскала без проблем, не заблудилась. Барышня стояла у распахнутого окна, услышав меня, оглянулась. Как положено приветствовать господ, какими поклонами? Ладно, если что — я ведь полудурка, на это и спишем...

— А, Камита. Входи, что стоишь. Как он? Ему лучше?

Я уверенно кивнула. Надо же, имя мое барышня запомнила. Приятно.

— Хорошо, — она улыбнулась. — Ты молодец. Скоро лекарка придет, посмотрит его. Ты не думай, что с ним тут жестоко обращаются.