Шли мы в полной тишине, хотя, не скрою, мне очень хотелось поговорить с Виктором. Но из-за людей вокруг я не могла себе позволить первой заговорить со своим задумчивым призраком. А Бероев, кажется, и так прекрасно себя чувствовал в молчании. Он явно был сосредоточен на своих мыслях, что меня немного задевало, ибо мне очень хотелось общения. Или хотя бы просто услышать его немного грубый, но успокаивающий голос.

А вот на территории кладбища уже мне не захотелось разговаривать. Да и мой спутник не стал многословней. Мы просто бродили между рядов памятников, всматриваясь в фотокарточки умерших людей. Сердце гулко стучало у меня в груди. Безумно страшно было увидеть изображение Виктора на одной из фотографий на памятниках. Честно не знаю, как бы я отреагировала. Но мелкая дрожь, пронзающая моё тело, чётко давала понять, что спокойной я бы точно не осталась.

Это кладбище было новым, если можно так сказать, поэтому не таким большим и мрачным, как второе, которое нам ещё предстояло посетить потом. Но и это мы обходили довольно долго. От продолжительного «гуляния» между памятниками настроение упало ещё ниже. И к концу нашего хождения я уже стала считать минуты, чтобы покинуть территорию кладбища и облегченно выдохнуть.

На выходе из этого угнетающего места Виктор отстраненным голосом сказал, что на сегодня хватит. Я лишь кивнула в знак согласия. После дурной ночи и совсем не радостного утра настроения на ещё один поход у меня не было.

Мы так же молча вернулись домой. И на долю секунды мне показалось, что Виктор уже хочет оставить меня одну, но в следующее мгновение он перешагнул порог моей квартиры, и я выдохнула свободней.

Мой постоянный гость сразу же прошёл в кухню, я же заперлась в ванной комнате. Умывшись теплой водой, я переоделась. Вещи закинула в стиральную машину, почему-то они мне показались слишком грязными и дурно пахнущими, хотя я в них и дня не проходила...

Бероев стоял у окна. Взгляд пасмурных глаз был устремлен на унылый пейзаж за окном. Руки скрещены на груди. И брови хмурились, как и в первую нашу встречу.

Умом я понимала, что он призрак. Что он мне фактически посторонний. Но внимательно глядя на него, мне непреодолимо захотелось подойти и обнять его. И я не знала, чего в этом желании было больше: стремление его поддержать и подарить частичку своего тепла или жажда же самой получить и поддержку, и тепло, и надежду на лучшее.

Мне стоило неимоверных усилий перебороть себя и направиться не к Виктору, а к электрочайнику. Через несколько минут безмолвной тишины у меня был готов ароматный ромашковый чай. И именно вместе с ним я ушла в свою комнату и устроилась там на своём излюбленном огромном кресле. По пути к нему включила телевизор. Показывали «Унесенные ветром». Никогда не любила этот фильм, но в данный момент мне было всё равно, что смотреть. Да и не смотрела я, а так, просто фоном включила, чтобы в тишине не сидеть. Почему-то уходя из кухни, я чётко осознавала, что моему призраку нужно побыть одному.

Я рассеянно смотрела на экран телевизора и неосознанно отмечала, что и фильм я включила на самом грустном моменте: смерти маленькой Бонни. От мрачной картинки я крепко зажмурила глаза. Почему-то очень захотелось плакать. И чтобы обязательно кто-то пожалел и утешил. Мой призрак идеально бы подошёл на эту роль, но умеют ли призраки утешать? Да и ему сейчас намного хуже, чем мне. Я, по крайней мере, живая и ни память, ни сына не теряла.

– Почему ты сегодня грустишь? – ворвался в мой мозг тихий вопрос Виктора, и, невольно вздрогнув, я открыла глаза.