Адамберг стал быстро записывать.

Отвратный.

– Теперь о гипотезе мутации, – начал он. – Говорят…

– Говорят! Где – в соцсетях, на форумах, в чатах?

– Да, это так.

– Иначе сказать, необразованные, глупые люди, которые набивают себе цену, строя туманные гипотезы касательно того, о чем не имеют ни малейшего представления.

– Но именно в соцсетях, профессор, рождаются и плодятся слухи. А мое начальство не любит слухов. Поэтому, как я вам уже говорил, оно хочет знать, как обстоят дела в действительности, прежде чем давать официальное опровержение.

– Я уже три недели сражаюсь в этих сетях, – вмешалась Ирен Руайе. – Но все напрасно. Все равно что…

“Все равно что ковшом море вычерпывать, хотела сказать она”, – подумал Адамберг.

– Все равно что пытаться наполнить бездонную бочку, – продолжала она. – Только высказывание ученого может это остановить.

– А что вы пишете в этих сетях, мадам Руайе?

– Руайе-Рамье, – поправила она, – но просто Руайе – это, конечно, короче. Так все меня и зовут. Я объясняю, что пауки-отшельники прячутся и что встретить их – большая редкость. Что они не агрессивны и ни на кого не прыгают, ничего такого. Что их яд не смертелен, ну разве что иногда, только для стариков, у которых иммунитет стал слабым…

– У которых наблюдается иммунодефицит, – встрял Пюжоль.

– И еще потому, что они слишком долго не идут к врачу. Потому что не умеют распознавать укус паука-отшельника.

– В общих чертах все так и есть, только я сказал бы это другими словами.

– Но вы ни словом не обмолвились о гипотезе мутации, – вмешался Адамберг. – Она вызывает страх, но также гипнотизирует, пугает и притягивает одновременно. Люди настойчиво твердят, что пауки способны пожирать огромное количество насекомых.

– Это точно.

– А насекомые сегодня напичканы пестицидами, и пауки питаются этой отравой, из-за которой, вероятно, изменился и их яд.

– Мутации, иначе говоря, изменения информации, содержащейся в ДНК, происходят постоянно. Вирус гриппа мутирует каждый год. И тем не менее остается гриппом. Не встречается мутаций, способных полностью изменить живой организм.

– Но рождаются ведь детишки с четырьмя руками, – заметила женщина.

– Это индивидуальная хромосомная аномалия, совсем другое дело. Надеюсь, вы не воображаете, мадам Руайе, будто паук-мутант с восемнадцатью ногами и сверхмощным ядом отправился на охоту за людьми? Не путайте генетическую реальность и кинематографический вымысел. Вы следите за моей мыслью? И чтобы закрыть тему, скажу: пауки, разумеется, напичканы пестицидами, как и мы. Как и насекомые, которые от этого гибнут, как птицы, которые тоже гибнут. С пауками происходит то же самое. Скорее нам угрожает сокращение численности их популяции.

– Значит, никаких мутаций? – уточнил Адамберг, что-то строча в блокноте.

– Никаких мутаций. Комиссар, если хотите привлечь солидные силы, потребуйте, чтобы Министерство внутренних дел провело анализ яда, который присутствует в крови тех, кто погиб от локсосцелизма.

– Локсосцелизма? – переспросил Адамберг, держа ручку наготове.

– Так называется состояние, вызванное укусом паука-отшельника. И запросите в ЦТ…

– ЦТ?

– Это марсельский Центр токсикологии.

– А, понятно.

– Попросите их сделать сравнительное исследование яда пауков-отшельников в прошлом году и в этом на предмет увеличения его токсичности. У пациентов, вероятнее всего, сохранились результаты анализов. Вы следите за моей мыслью? Пусть они это сделают. И мы вместе посмеемся, поверьте мне.

– Что ж, тем лучше, – сказал Адамберг, закрывая блокнот. – Ни роста популяции, ни мутации. Какое объяснение вы можете дать тому факту, что ко второму июня у нас уже пять укусов и три смерти?