- Ну давай поговорим.

- Не здесь.

- Садись, прокатимся.

Борька кивает, с интересом осматривая мерин.

- Красиво живешь.

- Вынудили, - пожимаю плечами.

- Я хотел объясниться по поводу той ночи. Я не мог ничего сделать, отец бы не позволил, ты знаешь, и…

- Борь, - глушу мотор в соседней подворотне, - все это уже не имеет значения, ты же это понимаешь?

- Я хотел, но не мог помочь.

- Я понял, спасибо, что объяснил, - сжимаю крепче руль.

- Но я кое-что придумал, ты говорил про Зверей, и мы готовим операцию…

- Давай без подробностей. Работаете - молодцы, но мне это не интересно.

- Ты серьезно теперь с ними?

- А у меня был выбор?

- Наверное, нет…

- Я спешу.

- Да, давай, - протягивает руку.

Пожимаю его ладонь и, дождавшись, когда он выйдет, сразу уезжаю.

В «Сапфире» сталкиваюсь взглядами с сестрой, она сидит на сцене зала и поет что-то похожее на изуродованный блатняком джаз.

Киваю и прохожу в кухню, а после в кабинет Грекова. Вся финансовая и организационная часть всего этого бреда легла на мои плечи, потому что этот мужик не знает ничего, кроме того, как складывать бабло в свой карман. Он очень аккуратно потрошит Аккорда на деньги, но я уверен, что тот в курсе, поэтому-то его и хотят сменить. Здесь нет чистых и милых мотивов, просто от крыс нужно избавляться вовремя.

В семь начинается вакханалия из пьяных рож и слов «ты меня уважаешь?», присутствую в этом бреду в качестве стороннего наблюдателя, пока Люда не шепчет мне на ухо, что завтра с утра прилетает отец. Мама рассказала ему о Люде, хотя до этого они не общались более семи лет. Развод родителей был произведен в одностороннем порядке. Отца посадили за хищение государственного имущества, дело было мутным, и он шесть лет отсидел в колонии строгого режима. Когда вернулся, понял, что мать его не простит и делать ему здесь ничего. Уехал обратно на север, где работает по сей день.

Конечно, узнать о том, чем занимается сестра, для матери было повторным ударом. Она очень долго отходила от того, куда вляпался отец, а мы с сестрой, видимо, целенаправленно пошли по его стопам…

- Боже, я надеюсь, хоть папа не станет читать нотации, - сестра раздраженно вздыхает, вместе со мной наблюдая за гулянием братков и прокурорских.

- Думаю, не станет, - складываю руки на груди, - он летит, чтобы поддержать мать, а не тебя отчитывать. Вряд ли ты что-то поймешь.

- Очень смешно, - фыркает.

- Правда жизни. Я на улицу, покурю.

- Ладно. Слушай, а что у вас с Маринкой?

- В плане?

- Ты к ней не ровно дышишь, - понижает голос.

- И?

- Яковлев.

- Что именно тебя смущает?

- Это же не назло ему?

- Я не настолько мелочный.

- Ладно, - кивает и возвращается на сцену.

Выхожу в холодный дождь, ныкаясь на крыльце. Прикуриваю, медленно выдыхая дым, и смотрю на лужи, колышущиеся от капель. Ветер продувает рубашку, но в то же время прочищает мозги. Если все пойдет хорошо, а оно пойдет, со мной Маринке ничего не будет грозить. С тем же Яковлевым и врагами их семейки стать жертвой обстоятельств у нее огромные шансы. Вопрос Маришиной безопасности стоит для меня на первом месте, но сейчас еще рано строить с ней нормальные отношения. Мне нужно немного времени и подготовленная почва для всего, чем я на данный момент и занимаюсь.

Выкинув окурок в урну, перешагиваю порог, встречая Василька.

- Здорово, - пожимаю руку, - как вчера справились?

- Такой погром рядом с участком устроили, все сбежались.

- Не спалились?

- Да мы ж не сами, малолеткам заплатили, они там баки подожгли и свинтили.

- Хорошо. Спасибо.

- Саня, ты же наш человек, - Василек хлопнул меня по плечу, а я кивнул, не желая ударяться в полемику на эту тему даже мысленно.