- Пешком не дойдешь? 

- Я вообще-то пострадавшая.

- Ладно, понял, понял.

Выбравшись из карьера, усаживаю ее на траву, быстро ополоснув ранки водой.

- Доронин, когда ты там в армию собрался?

- Через неделю. Я откуда знаю, повестки еще не было.

- Обязательно напиши мне письмо.

- Обязательно, - язвительно.

- Блин, ну вот что я буду без тебя делать?

- В институт свой бегать.

- Это же мой первый курс, жаль, что тебя не будет.

- Зато я наконец спою тебя, когда ты будешь выпускаться.

- Ой, ненормальных своих спаивай.

- Анфиску, например?

- Не трогай Мартынову, она и так на тебе помешалась! - голос становится тверже.

- Да нужна мне твоя Анфиска, пробы ставить негде.

- Доронин, блин, ничего, что она моя подруга?

- Да не, нормально.

- Все, пошли уже. Есть хочется.

- По лбу не хочется?- обливаю голову остатками воды

- Так смешно-о-о-о.

Не среагировав, иду вперед, не забыв прихватить Баженову с собой. Мы топаем часа два, потому что кто-то просто не может молчать и сидеть смирно. Она постоянно вертится, поправляет платье, волосы, а я делаю все, чтобы только не смотреть в вырез на ее груди. Мне хватает и этих прикосновений, да и вообще, кажется, я перегрелся, потому что моя Баженова - друг, а не баба. Хотя в последнее время я готов с собой об этом поспорить.

Во дворе затаскиваю ее в подъезд. Ванда Витольдовна открывает дверь и, охнув, пропускает нас в квартиру.

- Саша, здравствуй.

- Здравствуйте.

- Марина, - вздох, - ну что с тобой опять приключилось?

- Все хорошо бабуль, - улыбка, - меня в комнату, - уже мне.

- Саш, так проходи, не разувайся, - баб Ванда идет следом.

Сажаю Баженову на кровать, растирая затекшую шею. Она так в меня вцепилась, до сих пор ощущение, что машину картошки разгрузил.

- Марина, у тебя кровь, - женщина подается к внучке, рассматривая ссадины на коленях.

- Я чуть-чуть упала с горы.

- Что? Марина!

- Ну ба, все нормально.

- Сейчас перекись и зеленку принесу.

- Может, без зеленки?

- Нет.

- Блин, придется ходить в джинсах.

- Какая трагедия, никто не будет пялиться на твои ноги.

- А ты и рад.

- Я?

- Ну не я же. Ты меня сегодня всю излапал.

- Я тебя домой притащил, а мог бы бросить.

- Ладно-ладно. Вечером гулять пойдем?

- Нет, я с Лукьяном.

- Я возьму Анфиску и с вами, правда, потом у меня дело, но немножко могу…

- Мы не на ту прогулку, - убираю руки в карманы, облокачиваясь на подоконник.

- Точно, ты с Маратиком только по девкам путаешься.

- Очень интересное занятие.

- Погоди, сейчас тебя заберут, и два года будут поить бромом.

- А ты и рада.

- Конечно рада. Я просто не могу смотреть, как мой Доронин со всякими швабрами зажимается. Вот хоть бы одна нормальная была.

- На своих уродцев посмотри.

- Знаешь что, - хочет встать, но, передумав, швыряет в меня игрушечного медведя.

Ловлю игрушку, вытянув руку.

- Так, вот зеленка, - Маринкина бабушка возвращается в комнату, - и перекись. Ты сама или мне?

- Я сама, бабуль.

- Отойдите от нее подальше лучше - оглохнете. Она сейчас визжать будет, хотя это всего лишь зеленка.

Маринка цокает языком и капает на ранки перекись.

- Блин, еще рука болит, синяк будет.

- Марина, ты у меня тридцать три несчастья.

- Ага. Ба, а покушать есть что-нибудь?

- Щи будете? И я там пирогов с морковкой напекла.

- Все будем, - забираю у Баженовой зеленку, чтобы открыть, иначе через минуту она вся покроется раствором бриллиантовой зелени, - на, - протягиваю обратно.

- Спасибо. Я только чай и пирожок.

- Саш, а ты?

- Я буду все.

- Ладно, через пару минут приходите в кухню. Ты сама дойдешь? Раненая моя?

- Думаю, да. Да и вообще, тут вон Доронин есть, донесет.