Ей понравилось писать учебные программы (вернее, наметки, которые потом доводили до ума специалисты – учителя, преподаватели и сам советник), руководить перестройкой зданий пансиона, превращая его в комплекс учебных и жилых комнат, производственных помещений, спортивных площадок, заниматься продвижением новых изделий и продуктов, изготавливаемых учащимися и – частично – их воспитателями и наставниками, преподавать самой и вести бухгалтерию необычного предприятия.

Дни пролетали, наполненные работой, борьбой с бюрократией и победами на ниве новшеств, вносимых неугомонной, как оказалось, попаданкой.

***

Сначала Мортены переехали в пригород и занялись ремонтом в пансионе, где, как и предполагала Лиззи, осталось пятнадцать насельниц в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет, которым некуда было вернуться, шесть монахинь, отказавшихся уезжать из колонии, и двенадцать «детей короны», работавших на тяжелых участках монастырского хозяйства и живущих там же в халупах, напоминающих бразильские фавелы.

Еще до суда десять монахинь из числа «воспитателей» оставили пансион, приняв предложение губернатора отбыть в другие земли, где их деятельность будет принята властями более благосклонно – такое компромиссное решение родилось в ходе переговоров короля Бриктании и представителей иных (иностранных) конфессий, проведенных на фоне скандала.

Шесть же оставшихся «сестер во Христе» принесли клятву на Библии, что ни словом, ни делом не будут вредить новой родине и её чадам, перейдя в категорию…ну, вроде, вольнонаемных: никакой религиозной деятельности, кроме как для личных нужд, только работа по специальности.

Именно! Оставшиеся монахини были профи в виноградарстве и виноделии (две), сыроделии (две) и садоводстве и огородничестве – еще две. В аферах бывшей настоятельницы они «не засветились», детей любили искренне и дело свое – тоже.

Лиззи была счастлива: хоть эти участки не «провисли», так что обеспечить контингент едой и кое-каким доходом можно было сразу.

Однако за деньги для пансиона – будущего экспериментального учебного центра – они с Боулзом (нынешним советником губернатора и будущим зятем) сражались не на жизнь, а на смерть.

Попаданка сумела «отбить» большую часть конфискованного имущества директрисы-настоятельницы Изабель (в том числе, личного, не учтенного в гроссбухах, а там было чем поживиться), сохранить каналы сбыта вина и сыров с долей фруктов по бывшим договорам, перезаключив их заново с некоторыми преференциями, «таской и лаской» добиться от колониальной администрации дотаций на ремонт монастыря и закупку динамо-машины для обеспечения пансиона электричеством с последующими поставками топлива (наравне с собственно офисом губернатора), пригласить на работу трех учителей-женщин из метрополии (словесность, иностранные языки и изящные искусства) и одного пожилого мужчины-математика из старых знакомых отца.

При чем, всех преподавателей – на жалованье короны! Советник Боулз, да и губернатор, граф Дамбли, называли ее между собой «бульдожкой Мортен» и зарекались связываться со старшей дочерью коллеги в будущем. Ха-ха, знай наших!

Самого папеньку она «припахала» к ведению кратких ознакомительных курсов по истории, географии, естественным наукам. Этикет, домоводство, рукоделие и кулинарию взяли на себя дамы из местного женского сообщества во главе с Пруденс Осгут.

О, это было неожиданно, невероятно, но очень своевременно и удачно!

Болтушка миссис Осгут оказалась весьма деятельной и ответственной особой: помимо хорошо подвешенного языка и осведомленности о светской жизни колониальной столицы (