И вот – лето. Нет ни Алекса, ни Алёшеньки, ни Распутина. Вообще никого. Только тошнотворные сыночки богатеньких родителей, жаждущие жениться ради слияния семейных капиталов и улучшения породы.

Терпела их в Москве. Потом терпела в Испании, куда мы с мамой улетели отдохнуть, но родительница и там находила «выгодные партии». Когда закончились молодые люди, в ход пошли кандидаты, годящиеся мне в отцы. В один вечер не выдержала и поговорила с матерью:

- Мам, тебе на самом деле всё равно, что я чувствую? Нравится мне мужчина или нет? Такое ощущение, что я племенная кобыла, и вы с папой пытаетесь побыстрее найти подходящего жеребца, чтобы он меня покрыл и появилось потомство.

- Настя, что ты говоришь?! Какой моветон! - Алла Владимировна оскорблено подняла подбородок и смерила меня уничижительным взглядом.

- Ну а что происходит, мам? Почему на каждом шагу мне попадаются мужчины, жаждущие поухаживать, втереться в доверие, получить мой номер телефона?

- Глупость какая – эти твои подозрения. Ты красивая девушка, и совершенно нормально, что ты вызываешь у противоположного пола интерес.

О, я знала это выражение лица – сама невинность и простота. Только мне надоело быть безмолвной куклой, марионеткой в руках родителей. Алекс показал, что на самом деле чего-то стою. У меня острый ум, я сообразительная, трудолюбивая. Красивая, в конце концов! Всё это высшее общество мне на фиг не сдалось! Да и к материальным благам отношусь спокойно. Конечно, привыкла жить в достатке, но уверена, что без шестикомнатной квартиры, модного гардероба и обедов в «Национале» точно проживу. Значит, смогу устроиться в жизни самостоятельно.

Тем же вечером собрала вещи и улетела домой, оставив маму в одиночестве наслаждаться отдыхом. Отец не обрадовался моему возвращению. Застала его не в самом хорошем расположении духа. Звонок мамы наверняка выдернул с какого-то мероприятия, потому что он был в смокинге и слегка подшофе.

Нотки женских духов тоже угадывались. Увы, но нежная фиалка во мне погибла ещё в раннем возрасте, поэтому иллюзий насчёт отцовской верности не питала. Да и мама, думаю, обо всём догадывалась. Были ли за ней грешки – старалась не думать. Но моя семья точно не была образцом добродетели. Непонятно только, почему они меня-то пытались сделать идеальной дочерью, женой и матерью. Незакрытый гештальт, не иначе.

- Добрый вечер, папа.

- Ну, здравствуй, дочь! Почему так внезапно сорвалась? Что-то случилось? - родитель жаждал подробностей моей маленькой революции.

- Пап, давай завтра поговорим. Устала с дороги.

Попытка соскочить с темы не была засчитана. Отец кивнул в сторону своего кабинета:

- Нечего на завтра откладывать то, что можно сделать сегодня. Переодевайся и жду тебя в кабинете.

«Боже, неужели нельзя оставить меня в покое хотя бы на несколько часов?»

Прошла к себе в комнату, не стала распаковывать чемодан. Сменила джинсы на мягкие домашние брюки, надела хлопковую блузку. Мама требовала, чтобы домашняя одежда выглядела красиво и стильно.

Отец расположился в кабинете за столом, потягивая виски. Видела, что нервничает, но старается не показывать.

- Давай, рассказывай, что у вас там произошло? - резко задал вопрос, когда уселась на диван.

- Пап, да ничего не произошло. Мне просто надоело всё это сватовство, которое вы с мамой затеяли. Такое ощущение, что я инвалид или страдаю задержкой умственного развития, и мне необходим опекун. Пап, неужели я для вас не представляю никакой ценности?

Виталий Григорьевич нахмурил брови и подался вперёд: