В общем, если и существовали в то утро вероятности, в которых я не плакала, реальность пошла по другому пути. Очень хотелось, чтобы пришёл кто-то большой и сильный, накормил вкусняшками, решил все мои проблемы и желательно дал денег. Не то чтобы я такая меркантильная, но без денег тяжело, а мечтать не вредно.

Вон Лиля явно хорошо устроилась. Понятно, что Натар парень серьёзный, и если уж сказал, что будет ухаживать, то без корки хлеба не оставит. А на меня даже тут, в мире, где на восемь девушек приходится двести с лишним парней, охотников особо не нашлось. Бедный Лимар вчера изо всех сил старался подчеркнуть, что я его интересую исключительно как друг и собеседник.

Не то чтобы он мне нравился, но по-женски обидно.

От поведения эльфа было горше в разы. Поматросил и бросил. А я тут, как дура, реву. Потому что эльф мне понравился, хотя умом я вполне осознавала, что его поведение довольно сомнительно.

Проревевшись и начав икать, я снова села на кровати. За окном светало. Вокруг стояла тишина. У меня не было ни цели, ни плана, ни даже смысла в том, чтобы подняться с кровати. Учёба начнётся только через дней десять. Лишних денег нет, поэтому идти в город и делать покупки не на что. Школу мы вчера осмотрели довольно досконально, поэтому любопытство внутри даже не дрогнуло.

Итого: я в другом мире, тут магия и все дела, а мне даже из постели вылезать незачем. Да даже в лесу было лучше! Во-первых, рядом был Танарил, во-вторых, имелась цель. А сейчас? Тоска накатила с новой силой. Вот даже выучусь я, освою магию, только всё это бессмысленно. Лимар вчера сказал, что во время беременности мать отдаёт силы ребёнку, и после второго редко у кого остаётся хоть толика способностей. А я так хотела иметь семью!

Он также сказал, что в этом мире девушки со способностями пользуются огромным спросом, вот только я была уверена, что стану тем самым пресловутым исключением из правил. Пока что за всю жизнь на меня обратил внимание только эльф, да и тому оказалась не нужна, когда мы очутились в городе.

Всё оставшееся утро я предавалась печали, уныло смотрела на пустые стены и погружалась в хандру. Ближе к обеду в дверь постучали.

Открыв, я запустила Лилю и залезла обратно в кровать.

— Мать, ты чего, заболела, что ли? Глаза вон какие красные, нос распух. Давай сюда лоб, будем температуру проверять, — всплеснула руками энергичная Лиля.

— Не заболела. Просто мне плохо…

— Чувствуешь себя плохо? Отравилась? Аллергия? — засуетилась она. — Пойдём к лекарям, я знаю куда.

— Нет, просто мне тоскливо… — ответила я и вывалила на неё весь сумбур своих переживаний.

Лиля слушала внимательно, ахала, охала, прижимала руки к груди и изо всех сил мне сочувствовала. Кажется, ни разу в жизни меня так искренне, активно, до самого донышка не выслушивали. Я даже про дядю ей рассказала. Да что уж там, всю свою жизнь вывалила на малознакомую девушку. Лиля не роптала, не возмущалась моим внезапным эмоциональным эксгибиционизмом, а обняла и даже гладила по голове.

Когда я иссякла, Лиля рассказала о себе, своём счастливом детстве и полном боли подростковом возрасте, когда единственным разумным человеком в окружении была больная старенькая бабушка по отцу. О том, как мать пропивала сначала продукты из холодильника, а затем и сам холодильник. О том, что питалась она в школе, у бабушки и у подруг. О том, что первая симпатия обернулась болезненным презрением, когда она увидела понравившегося парня пьяным вдрызг и блюющим на соседский забор. О том, как стеснялась своей семьи, как одновременно любит и ненавидит мать из-за всего произошедшего. Да мало ли боли выпало на долю девушки из неблагополучной семьи?