2. Глава 2

Было трудно понять, когда начался́ новый день. Время здесь шло по-другому. И лишь квадрат, посветлевший на пыльном полу, говорил о начале ещё одной пытки. Женщины тихо шептались о чём-то, и Тея так сожалела о том, что не знает их языка! Отрывки понятных ей слов не проясняли ситуацию, а лишь нагоняли ещё больше страха. «Работорговцы», «кровавые деньги», «неволя». Она уже свыклась и с теснотой, и с отсутствием света, и с вонью. Потребность справляли в углу, и стыд, поглощённый желанием выжить, теперь не мешал. И потому, когда квадрат на полу дрогнул, но вместо привычного хлеба, или кувшина с водой, с высоты и до самого пола раскинулась лестница, Протея осталась сидеть. В то время, как все остальные вскочили с насиженных мест.

- Ворху! Дрыа! (На выход! Быстро!) – скомандовал голос, и пленницы, одна за другой, сперва неохотно, а после всё торопливее, полезли по хлипкой верёвке наверх.

Протея последней покинула стены темницы. Даже здесь, под землёй, ей казалось гораздо спокойнее, чем наверху. Кто знает, зачем из сгоняют? Сию же минуту ей вспомнились байки сестрицы о том, что людей в Сурианской долине убивают не только за ради наживы, но и с целью использовать трупы для колдовства. Суриа славилась ведьмами, и одно только слово «сурийка» в народе считалось синонимом чар. Конечно, тогда она подняла Аурелию на смех! Что за зверство? Из мёртвых людей вынимать их сердца. Но вот теперь, находясь на краю, усомнилась, а так ли она не права…

- Хэй! Чита стукэ? (Эй, чего встала?) – вывел её из раздумий суровый раскатистый бас. Голова, что просунулась в дырку, принадлежала мужчине. И по взгляду его тёмных глаз Протея тотчас поняла, что участь её решена. И лучше уж выйти на свет добровольно, чем дать ему повод себя «доставать».

От слабости руки не слушались. Но её подхватили, поставила на ноги, рядом со всеми. От слепящего солнца слезились глаза, и Протея отчаянно щурилась. Беспорядок, царящий вокруг, походил на безумие. Кроме них на большом пустыре обнаружилось много таких же испуганных женщин. Выходит, темниц под землёй было множество? И по соседству ждали́ своей участи точно такие же пленницы, как и они?

Мужчины, до пояса голые, с загаром в цвет рыжей земли, вели пересчёт. Спина одного из них была целиком изрисована, точно диковинный холст. Другой деловито стоял, гоняя зубами травинку. Ещё один торопливо сновал между стайками пленниц, и что-то кричал остальным. Реши она бросить прочь, не смогла бы и пару шагов пробежать! Ослабленный голодом и сном в подземелье, её организм едва выносил изнуряющий жар и яркость дневного светила. Даже стоять удавалось с трудом.

Мутным взглядом окинув соседок, Протея уверилась в том, что их несомненно убьют. Иначе, кому бы сдались эти бледные бабы? Даже собаки побрезгуют ими питаться. Она уже представляла, как сердце её вынимают из мёртвой груди. Что они сделают с ним? Впрочем… Есть ли какая-то разница? И, возможно, впервые за всё это время, она пожелала того, чтобы Таур был мёртв. Ведь только так они смогут увидеться там… за чертой.

Неожиданно женщин согнали в большое кипучее стадо и повели в направлении дома, стоявшего сбоку от ям. Боясь оступиться, Протея смотрела под ноги, и лишь оказавшись внутри, округлила глаза. Под сводами каменных стен уместилась огромная ванна. Жар, исходивший от тёплой воды, мутным туманом окутывал зал. Парнишки-юнцы таскали тяжёлые вёдра и плеск выливаемых вод звучал как услада для её измождённых ушей.

- Вудрамилля! Дрыа! (Купаться! Быстро!) – скомандовал хмурый «пастух» и рукой указал направление.