Комната, не в пример той, где она просыпалась с утра, оказалась большой и просторной. В продолжение виденных снизу убранств, здесь царили уют и природная лёгкость. Шторы лоснились цветочным орнаментом, по стене нисходили до самого пола изумрудные плети вьюнов. Большая цветочная кадка стояла в углу, и в ней, вместо растений, искрилась вода. Протея приблизилась и пригляделась. Там, в глубине, промелькнул чей-то хвост. Она ахнула и присела, любуясь малюсенькой рыбкой. Жемчужные нити тянулись вдоль крохотных плавников, и казалось, что рыбка танцует в воде.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянули две озорных пары глаз.

- Здравствуйте, - поздоровалась Тея.

Девицы хихикнули, одна оттолкнула другую, желая взглянуть на неё.

- Бэлузар, - прошептала подруге, и Протея мгновенно очнулась. Она встала на ноги, будто бы это вполне безобидное слово жаркой плетью коснулось её.

- Что это значит? – возмутилась, зная заранее, что её не поймут.

Одна из девушек пнула локтем другую и обронила:

- Прысту, (Прости), - на лице у неё отразилось сочувствие, и Протея смягчилась.

- Бэлузар – это, - пожала плечами она, давая понять, что конкретно смутило.

Девушка вскинула брови, такие же рыжие, как и коса под усеянным вышивкой, тёмным платком.

- Бэлузар – эхоль вирсу, (Белый – это волосы), - она намотала на палец кончик спадающей книзу косы, - Я - красуля, а та - безулар, (Я – рыжая, а ты - блондинка), - сказала она, распушив свои волосы и указав на Протею.

Та улыбнулась, поняв.

- Ах, это волосы, - и, подхватив свою прядь, приложила к виску.

- Волоси́! - рассмеялась девица и за спиной у неё та, что была чуть повыше, с ухмылкой заметила:

- Дурка.

Тут между ними просунулась женщина в явно рабочей одежде. Волосы гладко зачёсаны, передник белее, чем снег на хорнийских холмах. Она поманила Протею и та, с любопытством пошла, пеленая халат на груди. Оказалось, в конце коридора её ожидала купальня. Точнее, отдельная комната с широким корытом из дерева и множеством полочек на заляпанной мылом стене. От корытца шёл пар, и ей захотелось раздеться. Процедура была невозможно приятной! Протея как будто бы смысла с себя весь пережитый кошмар. Он растворился в пахучей воде, опустился на дно вместе с мылом и оставил её абсолютно нагой, обновлённой, готовой на многое.

Та же служанка проводила её до покоев. Новый, подаренный ею халат, был в пору Протее, и отдавал чистотой. В комнате кроме кровати, большого окна и стола с дорогим канделябром, оказался и шкаф, удачно припрятанный в нишу. Распахнув его, Тея застыла в немом изумлении! Очевидно, что здесь до неё кто-то жил?

«Как неловко», - решила она, изучая наряды. Вероятно, она потеснила кого-то своим появлением, и владелица этого гардероба теперь обитает в другой стороне. Как раз в этот миг в дверь опять постучали. И вошедшая Хамэ обнаружила Тею стоящей в проёме окна.

- Всё ли вам нравится, милая? – уточнила она.

Протея вздохнула сконфуженно:

- О, да! Я благодарна вам, но…, - она покосилась на шкаф, - Эти вещи, кто их владелец?

- Как же? – удивлённо ответила Хамэ, - Верно, это же вы!

- Я? – озадачилась Тея, - Н-но…

- Не вздумайте возражать! – перебила хозяйка, - Вы утратили свой гардероб. И верно привыкли к иному, чем этот халат.

- Уверяю вас, это излишне! Я абсолютно довольна халатом, да и потом..., - принялась лепетать на ходу. Но, увидев обиженный взгляд, моментально умолкла.

Хамэ приблизилась, ласковым жестом убрала ей за ухо прядь. Волосы были чуть влажными, и Протея дала им спадать по плечам. Сквозь однотонный халат проступали её очертания, и от неловкости щёки зарделись румянцем.